ж там целый ворох был?!
- Я ничего не знаю…
- Ну, разумеется, – сказал Боров, открывая кран с горячей водой.
- А-а-а!!! – завыла Елена Сергеевна.
- Не нравится? Тогда говори!
- Я… правда… не зна-а-а-аю!!! – стонала главбухша, силясь достать пальцами до шланга.
- Ну, естественно, - сказал Боров, добавляя напор.
Глаза Елены Сергеевны под запотевшими стёклами полезли из орбит. Было видно, как надувается её живот. А что же Борис Львович? Борис Львович просто зажмурился…
- Куда? – пощёчиной заставил его открыть глаза Боров, - Смотри, наслаждайся! Или уж скажи что-нибудь.
- Я и так наговорил лишнего.
- Да ты охренел! Через минуту она будет трупом!
Губы Бориса Львовича затряслись.
- Она ведь ничего не знает, - сказал он.
- А ты?
- И я. Всем заправлял Величковский. Я вам говорил.
- Который в прошлом году помер?
В сердцах двинув Гринберга по уху, шеф вернулся к женщине.
- Ну, вспомнила? Говори, пока кишки не сварились!
Однако воющая от боли Елена Сергеевна и в этот раз нашла в себе силы отрицательно мотнуть головой. Похоже, ради обожаемого Бориса она была готова пожертвовать собой.
- Где доверенность?!! Отвечай! – продолжал наседать Боров, с детства не веривший в женскую преданность, - Сдохнешь ведь, сука!!!
Но «сука», больше напоминающая слона, лишь глухо выла и трясла гофрированным хоботом. Тогда Боров схватился за этот хобот и приставил ей к пышной обнажённой груди, к которой он тут же присосался. Резко сменив тональность, Елена Сергеевна натужно замычала, но противогаз сидел плотно и воздух не пропускал. Зато нежный женский сосок втянуло в шланг чуть ли не наполовину.
- Слушай, подруга! – выждав некоторое время, подтянул он её к себе за край маски, - Может, всё-таки передумаешь? Жить-то, небось, хочется…
Слоновья морда противогаза молча кивнула. Очевидно, Елена Сергеевна была на пределе.
- Говорить будешь?
Через несколько секунд томительного ожидания она еле заметно кивнула снова.
- Давно бы так, - ответил Боров, перекрывая воду и сдёргивая с обессиленной женщины противогаз, - Ну, и стоило столько времени капризничать?
Скрытые до поры под маской роскошные волосы вновь волной рассыпались по плечам. На правой груди главбухши красовался багровый круглый засос, живот выпирал, как у беременной. Не знаю, ощущала ли она себя в этот момент предательницей, но у кого бы повернулся язык её осудить?
- А ты, Гринберг, ре-е-едкостный ублюдок! – презрительно посмотрел Боров на трясущегося от страха гендиректора «Нептуна», - Твою бабу у тебя на глазах кипятком накачивали, а ты ради неё рта раскрыть не захотел!
- Чего это вдруг? – нашел в себе наглость обидеться Борис Львович, - Кипяток лили вы, а ублюдок – я?!
- Вот я и говорю – редкостный, - повторил шеф.
Чтобы Елена Сергеевна не вздумала юлить, шланг адской клизмы оставили у неё в попке – на всякий случай. Тяжело дыша из-за переполненного водой живота и бросая косые взгляды на своего хахаля, она с перекошенным от боли и красным от стыда лицом стала давать показания.
- Лена, ты совершаешь ошибку, - глядя в пустоту, сказал Гринберг, - Не стоит этого делать. Я тебе потом объясню, почему.
- Ошибку я совершила, раньше, Боря, - ответила Лисейцева, - Прости меня, если сможешь.
- Нет, ну каков козёл?! – всплеснул руками Боров, - Ты что, не видел, что с ней вытворяли? Продолжайте, Елена Сергеевна. Я весь внимание.
Но продолжения не последовало. Вместо этого у Елены Сергеевны внезапно открылась рвота.
- Похоже, мы всё-таки перестарались, - заметил я.
Я осторожно потрогал её раздутый живот. Он был горячий и твердый, как камень.
- Ей надо срочно просраться, - вполголоса сказал я, - Так она в любой момент может коньки отбросить.
- Тогда гони этого мудака с унитаза!
- Какого унитаза? Как она на него, связанная, дойдёт?!
- Всё равно гони. Смотреть тошно…
Пришлось пожертвовать ванной. Когда из попки Елены Сергеевны вытащили шланг, оттуда ударила такая струя, что ею можно было потушить небольшой пожар.
- Ну что, полегчало? Продолжим разговор?
- Да…
По лицу лежащей в луже грязной воды красивой женщины растекалось выражение сказочной благодати. Жестокосердного Гринберга, из-за которого она едва не рассталась с жизнью, рядом не было. И уж точно она не хотела повторить всё сначала.