в такой жаркий день, она не только смывала с нас пот и пыль, но и необычайно бодрила. Место, где мы купались, находилось чуть в стороне от общего пляжа и отделялось от него высокими ивами и кустарником, так что мы не переживали, что кто-то помешает нам купаться или наблюдать за Сашкиной мамой. Иногда кто-то из нас выскакивал из воды, посмотреть, в огороде ли яркий сарафан тети Тани?
Накупавшись, мы вылезли на берег и зарылись в песок, подзамерзшее в воде тело наливалось теплом прогретого за день песка.
- Что то сегодня мамка заработалась, - сказал Сашка, - пойду, гляну, может, собралась таки на отдых.
Он поднялся, выглянул за бугорок, отделявший реку от дачи, стремительно присел и, оглянувшись, замахал мне.
- Скорее сюда, она уже за сараем! Бинокль захвати!
Я выскочил из песка, схватил бинокль и, вытаскивая на ходу его из футляра, бросился к Сашке. Даже без бинокля я увидел голую тетю Таню, большим пятном белеющую на зеленом фоне травы и листьев сирени, густым кустом растущей за сараем. Она, не подозревая, что за ней наблюдают, была раскрепощена, стояла, раскинув руки, расставив ноги и подставив голое тело жарким лучам июльского солнца. Поднеся к глазам бинокль, я увидел женщину крупным планом, мне были прекрасно видны все складки и родинки на ее теле, небольшие, чуть отвисшие сиськи, животик, выделяющийся даже на фоне преждевременно располневшего тела, густой, заросший черными волосиками лобок. Расставленные ноги были полноваты, но не портили общего, очень приятного впечатления от ее тела. Я с удовольствием рассматривал Сашкину маму и чувствовал, как петушок начинает напрягаться. Тут же я почувствовал, как Сашка взял мой петушок в руку и стал медленно водить рукой, передвигая кожицу вверх-вниз. Мы с Сашкой, во время игр, касались друг друга во всех местах, но никогда я не испытывал таких приятных ощущений.
- Сашка, - я оторвался от бинокля, - что ты делаешь?
- Дрочу тебе хуй, - в разговорах между собой мы с Сашкой иногда пользовались такими выражениями, но не злоупотребляли ими. – Что, не нравится?
- Нравится, еще как нравится, - я действительно никогда не испытывал такого наслаждения, от прикосновений Сашки к моему петушку. - Но мы так никогда не делали! Откуда ты узнал, что так можно?
- Когда поедем домой, расскажу. А сейчас дай бинокль, моя очередь смотреть! А пока я буду смотреть, ты мне подрочи.
Он взял у меня бинокль и стал внимательно рассматривать маму, а я, двумя пальцами взялся за его, начинающий набухать, петушок. Кожица легко двигалась по петушку и я чувствовал, как, прямо в моих руках, он становится все крепче и крепче. Сашка тем временем, нежась под моими прикосновениями, комментировал увиденное.
- Классная у меня мамка, правда? Вот бы она и дома голой ходила, – он даже не слушал, отвечаю ли я ему. - Жалко, что толстая и сиськи бы побольше, такие как у Верочки, и чтобы она пизду брила, как Милочка. А то ничего не видно за волосней.
- Сашка, не вредничай, - ответил я, занятый надрачиванием его торчащего петушка, - у тебя мама очень хорошая. Совсем не толстая и сиськи нормальные. У Милочки, вон, сисек почти нет, но тебе ведь она нравится.
- Ага, тебе хорошо говорить, у тебя мамка вон какая классная!
- Только живет в Сибири, а я хотел бы ее каждый день видеть, как ты свою.
- Каждый день и голой! – хихикнул Сашка. - Ух-ты, Олежка, смотри! – Сашка передал мне бинокль.
Я оторвался от его петушка и схватил бинокль, должно быть там было что-то интересное, если Сашка добровольно расстался с наблюдательным прибором. И точно, было на что посмотреть – тетя Таня села на стоящий неподалеку ящик, откинулась, развела ноги и непроизвольно представила нашим взглядам свою промежность. Я внимательно вгляделся, все то же самое, что я видел у других женщин – миленький заросший «пирожок» с трещинкой посредине и чуть выпирающим бугорком наверху, и никаких намеков на дырку. Но тут я поймал себя на мысли – хоть я и смотрел на то, что видел раньше у других женщин, видеть Сашкину маму голой было очень приятно и мой петушок снова напрягается. Сашка сопел рядом:
- Правда, класс! Тебе нравится моя мамка? – его пальчики снова легли на мой петушок и заскользили по нему. – Дай я еще посмотрю, ну дай, - видя, что я не тороплюсь отдавать бинокль простонал он, - а то она оденется!
Но тетя Таня не одевалась еще долго и мы смогли всласть насмотреться на нее, когда же яркий халат спрятал от нас ее прелести, мы быстро искупались, оделись и пошли на остановку. Что высиживать, не будет же она загорать еще раз, тем более, что солнце стало клониться к закату. По дороге я напомнил Сашке про обещание рассказать, как он научился так приятно играть с петушком. Он захихикал:
- Это меня Верочка научила.
- Как Верочка? Когда? – я был в изумлении.
- Да вчера, помнишь, ты пошел в магазин, а я в это время пришел.
Я припомнил, действительно, бабушка послала меня в магазин, на обратном пути я немного задержался с одноклассниками, а когда пришел, Сашка был у нас дома. Вот так да! Стоило отлучиться, а тут такие дела.
- Ну, давай, рассказывай, - мне было немножко обидно, почему бабушка сделал так приятно Сашке, а не мне, ее родному внуку.
- А что рассказывать? Ну, пришел я, Верочка открыла, пока я раздевался, она прошла в комнату и села на диван. Я зашел, спросил, где ты, Верочка сказала, что скоро придешь, а нам с ней пока можно поцеловаться, - Сашка, казалось, был немножко смущен тем, что все произошло без моего присутствия. – Ты ведь знаешь, как я люблю с Верочкой целоваться, а тут она сидела удобно, я залез верхом на ее ноги… мы стали целоваться… у меня встал и тут она взяла хуй пальцами и стала дрочить.
- И долго вы этим занимались?
- Нет, не долго, почти сразу пришел ты и Верочка пошла тебя встречать.
Мы подходили к остановке, заполненной отъезжающими дачниками.
- Олежка, - казалось, что Сашка все еще чувствует себя виноватым, - ну как я мог остановить ее, ведь это очень приятно. Тебе ведь понравилось, как мы дрочили на речке?
Я кивнул, конечно, это было приятно, и я был уверен, что с сегодняшнего дня мы с Сашкой постоянно будем этим заниматься. Да и Сашка совсем не виноват, что так получилось, но Верочке вечером придется высказать свое неудовольствие.
- Слушай, - Сашка дернул меня за руку, - автобуса еще нет, давай пойдем в лесок и подрочим друг другу.
Предложение понравилось, мы обогнули остановку, зашли в густые заросли орешника, устроились так, чтоб нас не было видно.
- Шорты будем снимать? – Сашкин вопрос застал врасплох, действительно, что делать, без шортов удобнее, но если подойдет автобус, успеем ли одеться? Вон сколько народа, быстро забьются в автобус и уедут.
- Давай спустим их до колен, - предложил я,
Так и поступили, спустили штанишки, встали вплотную, взяли друг друга за петушки и стали теребить их пока они не затвердели.
- Давай целоваться будем, - прошептал Сашка, - мы с Верочкой целовались и было приятнее.
Мы прикоснулись приоткрытыми губами, стали, подобно Милочке и Ефиму Львовичу, совать языки во рты друг к другу, а руками надрачивали товарищеские петушки. Ощущения потрясающие! Если бы не надо было на автобус, который, как назло, подошел, как только мы раскочегарились! Делать нечего, пришлось размыкать объятия, подтягивать шорты и бежать на остановку. Но Сашка вдруг резко затормозил и схватил меня:
- Мамка! Там мамка, вон, смотри, лезет в переднюю дверь! Что делать?
- Давай залезем в заднюю, опаздывать нельзя, а в толкучке она нас не заметит!
Мы подбежали к задней двери, с трудом втиснулись и всю дорогу мечтали о том, чтобы тетя Таня нас не заметила. Все обошлось, только нам пришлось проехать на остановку дальше. Мы подходили к дому, когда услышали сердитый окрик тети Тани:
- Сашка, где ты шляешься! Иди, возьми у меня сумку и бегом домой.
Быстро кивнув мне на прощание, Сашка побежал к маме, а я пошел домой.
Верочка встретила меня с негромким ворчанием, мол, она уже начала волноваться, я разделся, умылся, и бабушка накормила меня вкуснейшим обедом. Когда я покушал, она спросила, как мы съездили.
- Нормально, - коротко ответил я.
- Тетю Таню видели?
- Видели.
- Ну и как?
- Нормально.
- Олежек, - бабушка внимательно посмотрела на меня,