я.
Наверное, я смутил свою женушку, ведь ранее я не проявлял к ней таких знаков внимания. У Наташки, повторюсь, были обалденные ноги, о чем не раз говорил ей лично, но при этом не позволял себе припадать к ним, считая это за слабость.
- Ну… посмотри… - сказала она как-то робко. Кажется, это и для нее было в диковинку.
Я взял в ладони ее левую ступню, ощущая позабытую мягкость и свежесть ее кожи. Поверхность ступни была прохладной, а подошва, напротив, теплой. Прожилки сосудов и вен на ее коже были видны только в близи, но я не обращал на это внимание.
Я стал разминать ее ступню в руках, но кожица никак не сохраняла тепло моих рук, и я, опустившись еще ниже, поцеловал ее ступню. Наташа сперва как-то вздрогнула, ее ножка напряглась, чуть не выскочив из моих ладоней рыбкой…
Я уже допустил было мысль, что сейчас она поднимет шум, требуя подняться и прекратить свои действия, и опасливо прикрыл глаза, но прошло несколько секунд, но негативной реакции не последовало.
Вместо этого был неподдельный интерес к тому, что произойдет дальше, и я вновь потянулся губами к ее ножкам.
Я стал выцеловывать ее ступни, и каждый пальчик на них, отчего кожа порозовела и стала отдавать теплом навстречу мне.
От такого эффекта я и сам воспылал, и словно бы желая продлить и сохранить это мгновение, я стал гладить, ласкать, нежить в ладонях ногу любимой женщины, все активней покрывая ее ступню дыханием и поцелуями от маленьких пальчиков почти до пяточки…
Наталья прибалдела, а я стелился у ее ног, и мне уже было все равно, что она могла обо мне подумать. Поддавшись слабости, я уже не мог сдать назад.
Я перевернулся на спину, и взяв в руки обе ее ноги, поставил ступнями на лицо. Ее ножки были практически невесомы, и я не ощущал тяжести, когда ее пяточки уперлись мне в лоб, а носочки придавили подбородок.
Я почувствовал напряжение в паху – член не мог выйти из брюк самостоятельно, но просился наружу.
Не знаю, отчего я так возбудился, и ведь мы никогда не позволяли себе подобных экспериментов! Даже когда нас обуревала страсть в более юные годы…
Я приоткрыл рот, и ее носочек провалился в образованную полость.
Я тупо лежал на полу, держа во рту носочек любимой женщины и не смел пошевелиться даже тогда, когда он стал проникать мне глубже в рот, стесняя дыхание.
Но наверное, Наташа поняла, что мне не удобно, и вынула ногу из моего рта, позволяя, впрочем, лизать ее пятку.
Я должен был признаться себе самому, что не заслуживал большего. Наташка столько делала для меня, для семьи, для быта, а я предпочитал дринкать «белую», позабыв обо всех благах.
Я приоткрыл глаза. Наташа чуть наклонилась, глядя на меня.
Я готов был уже принести ей свои извинения и просить ее о прощении, но она опередила меня.
- Почему ты мне раньше такого не делал? – голос ее был ровный, а улыбка чистой.
- Прошу, дай мне шанс… - я проглотил остатки слов, меняя их другими. – делать это для тебя чаще!
Это пришлось ей по душе, и Наташа поднялась, вытянувшись передо мной во весь рост. Я лежал на полу у ее модельных ног и, ощущая себя рабом положения, не хотел ничего менять.
Наташка, забавляясь, села на стул, на котором сидел ранее я, и поставила ноги мне в область паха.
- Ого… - только и произнесла она, прощупывая вставший член. По длине он был таким же, как и ее ступня.
Я приспустил брюки, и Наташка улыбнулась, украдкой глянув на вздыбленный член.
«Что, очень хочется?» - почел я в ее глазах.
- Пожалуйста… - прошептал я.
Я отвык от ее ласки, и теперь очень боялся ее лишиться. Пребывая в одиночестве, я часто прибегал к самоудовлетворению, вспоминая при этом нашу с Наташей близость. И если бы сейчас она сказала, что не готова, я бы сошел с ума.
Она поглаживала ногами мой член, чего ранее никогда не было, и улыбалась, явно довольствуясь ролью повелительницы. Чего ей стоило сказать мне, что была не готова к сексу, и гордо уйти, оставив меня одного с торчащим членом. Но ведь нет… Она испытывала меня, а я, чтобы доказать серьезность и правдивость своих слов, покорно взял в ладони ее левую ножку и потянул к себе в рот. Так и застыл с ней во рту, массируя языком ее порозовевшие пальчики, глядя на нее снизу-вверх.
В этот момент она приостановила поступательные движения правой ножкой по моему стволу, и переместила носочек на раздобревшую мошонку. Она придавила мне одно яйцо, и я бы непременно завыл, силясь вырваться, если бы в рот мой не была помещена ее божественная ножка. Я стерпел давление, пусть мои глаза и заволокли слезы, и обратил на нее взгляд, полный уважения и любви, раскаяния и жалости.
Это пришлось ей по душе, и она ослабила давление, вынув изо рта свой носочек.
- Признавайся, водил кого к себе за это время? – спросила она, пусть и знала ответ.
- Нет… - на одном дыхании выдал я.
Она вновь начала поглаживать мой член обоими ногами. В тот момент, даже если бы она призналась мне в своей измене, я бы сказал, что не держу на нее зла.
Ее ступни надрачивали мой член, и я покраснел, невольно уловив в ее взгляде и на ее губах насмешку.
«Подумать только, мой муж – извращенец!»
Однако вслух она не произнесла ни слова.
Первая волна моего возбуждения схлынула, к тому же спина затекла от лежания на холодном полу, и я приподнялся.
Наташа проследила за мной взглядом, и пусть я не подталкивал ее к дальнейшему, она словно почувствовала, что мне было нужно.
Мой стоячий член был напротив ее губ, и она, немедля, погрузила его в рот!
Боже мой, как давно подобного не происходило! В пылкие первые годы это было лишь «экспериментом», не более, от которого любящая жена со временем отказалась. Говорила, что ей не приятно делать это, а я не настаивал, хотя мысли о том, как горячие и влажные губки Натки смыкаются вокруг моего члена не раз волновали меня.
Она затянулась глубоким минетом, но не слишком долгим. Раз 10-15 сделала поступательных движений, но скорее, чтобы простимулировать мой стояк. Одной своей ладошкой она придерживала мою поджатую мошонку, словно помещала ее в некую чащу. Я чуть наклонил голову, заинтересованный движением ее губ вдоль моего члена, но в этот момент Наташа прекратила стимулировать меня и поднялась.
Мы были друг напротив друга, и я чувствовал к ней нереальное влечение, как если бы мы вмиг помолодели и впервые познавали друг друга.
- Какая ты красивая… - признался я.
Наташка обошла меня, стягивая платье через голову. Ее тело, крепкое и такое родное, пьянило... Летнее солнце наградило ее загаром, а я напротив избегал его влияния, и в этом было еще больше ее превосходства.
На Наташке остались только жемчужные бусы и лиф, который она щелчком сбросила с себя. Спелые груди, которые я так любил целовать в былые годы, не потеряли своей притягательности и формы, и я сочно впился губами в ее набухшие соски, коими она вскармливала Темку, в то время, пока Наташка стягивала с себя трусики.
Остальное произошло спонтанно.
Я просто развернул свою благоверную к себе спиной, и она сама развела ноги в стороны, чуть наклонившись, облегчая мне путь. При этом взгляд ее был обращен на меня, поскольку голову она обернула. Жемчуга ее бус провисли…
Я безудержно стал трахать жену, но в этом своем порыве совсем позабыл про нее. Дело в том, что мне нравился ритмичный и динамичный секс, в то время как Наташа любила вяжущий, неспешный и глубокий вход-выход. Но во мне сейчас было столько дури, что я хотел сперва удовлетворить свою похоть.
Я долбил ее, как заведенный, и отступил лишь тогда, когда дыхалка стала подводить. Наташка же все время смотрела на меня через плечо, учащенно дыша. Было видно, что хотелось сменить позу и перейти к размеренному сексу.
Я отступил, а она, повернувшись ко мне, привлекла меня, одарив нежнейшим поцелуем.
- Пойдем в постель… - жарко прошептала она.
На моем челе выступил пот, и я попросил у нее пару секунд, чтобы восстановить дыхание.
Когда я пришел в спальню, Наташка уже стояла на четвереньках на кровати, поджидая меня. Голову она повернула ко мне, светлые волосы лились потоком на одеяла… Но более пленяли створки ее приоткрытых половых губок, выделяющие сочиво…
Я приблизился к ней, точно не зрелый мужик, а девственник, и Наташа сама помогла мне войти в себя. Я успел перехватить ее ладонь, и поднес к своим губам, благодарственно целуя.
Наталья посмотрела на меня, затем перевела взгляд на мой член, вставленный