коленки, вот верхние лодыжки, и вот уже трусы видны. А она всё продолжала задирать. "Неужели она даст мне? Всё-таки сжалилась надо мной?" - думал я с пробудившейся надеждой, стоя на коленях. Она взялась за свои трусы, одним движением спустила их и слегка раздвинула ноги.
Я сидел на коленях неподвижно.
-Если хочешь прикоснуться ко мне, то можешь только повылизывать пизду. И только вылизывать, не смей руками трогать! - гаркнула она.
Я обалдел от такой позиции ещё больше.
-Ну, я жду. - сказала она строже.
Я понял, что мне позволено. Её пизда была передо мной - мягкая и пахучая. Я чуял, как она пахла и потихоньку приближался к ней своим ртом. Для начала я нежно поцеловал кожу чуть повыше пизды. Поцеловал несколько раз. Кожа была невкусной, только немножко потной, но я терпел, потому что старался быть нежным. Но Диана была нетерпеливой – схватила меня за голову и с силой опустила ниже, языком прямо к половым губам:
-Смелее, блять. Я тебе её уже в рот пихаю, а ты всё неженку строишь. Активнее работай, я тебе всё разрешаю.
И я поцеловал её вагину взасос. Горький, но приятный вкус обдал весь мой рот. Я высунул язык и провёл им слева направо. Потом стал водить губами и обсасывать. Становилось всё приятнее, я чувствовал нежность соприкосновения с плотью, и вкус всё больше перемешивался с манящим запахом спермы.
Я лизал почти сухую пизду и она становилась всё мокрее, всё больше бугорков и мягких нежных уголков находил я в складках дианиной щели. А Диана стала потихоньку приседать и направлять мою голову, так что язык скользил из стороны в сторону даже когда я ничего для этого не делал.
Почувствовав, что сока в Диане становится всё больше, я несколько раз лизнул пизду особо широко и жадно, надеясь втянуть всё, что она выделяет, всю похоть и возбуждение, весь запас её женского божественного снисхождения ко мне, чму и уродцу. У меня перед глазами был её живот, а вверху под платьем виднелись края груди. Но я лизал, не заглядываясь туда, упиваясь сладостью тёплого мясистого раскрасневшегося вареника, которым она дрыгала всё больше, и по которому лилась пахучая и возбуждающая жидкость. Я забылся и потерял счёт движениям языка...
Вдруг она, тяжело дыша, отдёрнула мою голову, выпалив:
-Хватит, сука.
И повернулась ко мне спиной, держа платье задранным. Взяла руками мои волосы, и стала тыкать лицом прямо в жопу. Жопа её была мясистая, приятная, дерьмом не выпачканная. Когда тебя силой тыкают лицом в жопу, это, конечно, унизительно, но после второго тычка я представил, как будто это она меня так обнимает и прижимает к чему-то большому и безопасному, и мне стало хорошо, так что я позволил тыкать себя дальше. А она всё больше старалась раздвинуть ягодицы, а меня губами всё ближе подвести к анусу. И приговаривала:
-Смотри, это моя жопа. Ты будешь целовать меня в жопу. Мог бы целовать в губы если бы был посмелее, но будешь целовать в жопу, потому что ты – чмо.
И на этих словах она особо удачно раздвинула ягодицы. Я оказался губами прямо у ануса. Измождённый, я держался руками за её ступни, а запах дерьма из ануса настолько вырубил моё сознание. что я бесконтрольно, сам того не желая, его лизнул. Лизнул и сам испугался, что будет горько и невкусно. Но было даже немного сладко. И тогда я лизнул анус ещё раз, уже шире и смачнее.
Она возмущённо обернулась:
-Ах! Ты лижешь задницы? Так ты дерьмолиз! - сказал она голсоом, полным отвращения, и оттолкнула меня от себя. Я упал на пятую точку.
Я сидел на полу чужого туалета перед девушкой, которую десять минут назад считал недоступной богиней, и которой только что вылизывал пизду и задницу, слушаясь приказов как последняя тряпка и чмо. Я понимал, что она может оскорбить меня как захочет, плюнуть на меня, ударить, а потом я всё равно вылижу её задницу, потому что она теперь владеет мной. И единственное что промелькнуло в моей голове – хочу ещё. Хочу ещё на секунду стать частью её дерьма или усладить её нежное влагалище.
-Ты дерьмолиз! - повторила она с таким отвращением, как будто это лишало меня всякого права на существование. Она дышала тяжело но выглядела вполне сдержанно. - Ты ёбаный дерьмолиз без всякого уважения к себе. - она наклонилась и стала натягивать назад свои трусы и оправлять платье - Ты можешь быть только тряпкой.
Я понял, что полизать промежность мне больше не дадут. И тут же взмолился:
-Пожалуйста, пожалуйста, ещё немножко - я стал подползать к ней, но она оттолкнула. И, так же тяжело дыша, повторила:
-Ты дерьмолиз, блин. Я тебе больше ничего не дам лизать.
Я продолжал сидеть на полу и стыду моему не было предела. Она посмотрела мне между ног и игриво улыбнулась – той улыбкой, которой улыбалась в обычной жизни. Мне даже стало немножко легче.
-Ты возбуждён. - сказала она. - Достань свой хуй.
Я, не снимая штанов, стал возиться в трусах и через секунду вывалил хуй перед собой. Он был уже твёрдый и я даже не удержался от того, чтобы дёрнуть его прямо перед ней.
-Вот это правильно. - сказал она и спустила плечики на платье. Декольте обножилось и грудь её так и просилась вывалиться наружу. - Хочешь подрочить? Подрочи на меня.
Я обалдел и стал дёргать член со всей дури. Привстал на колени.
-Только не подходи – строго сказал она. Отползи на два шага. - я отполз. - Просто смотри на меня и дрочи. - с этими словами она закончила ослаблять платье и окончательно вывалила сиськи наружу. Грудь выглядела нежно, соски были налитыми, и, глядя на это, я возбудился так, что уже не управлял рукой - рука надрачивала член как пулемёт сама собой, а я пялил глаза на нежные крупные соски, к которым мне не дадут прикоснуться.
Она смеялась издевательским смехом, а я стоял на коленях, пялился на сиськи, тяжело дышал и дёргал рукой как сумасшедший. Мне захотелось поводить корпусом взад-вперёд, как будто я ебу настоящую девушку, и я стал дёргаться, а Диана в ответ на это эротично провела рукой по своим соскам и чуть подалась грудью вперёд. Возбуждала меня. игралась.
Я был на пике возбуждения когда, закрыв глаза, прошептал из последних сил "сейчас..." и Диана резко крикнула "в пол", а я опустился и кончил мощной струёй прямо на белый кафельный пол. Струя была мощнее всех, которые я выпускал раньше, когда дрочил сам, во много раз мощнее.
Я выпустил струю и опустился на четверньки над лужей, тяжело дыша. Диана оторвала туалетной бумаги и дала мне.
-Вытри лужу-то. - и нежно погладила меня по щеке - Раб... Будешь теперь моим рабом, чмошником - и она побила ладонью по щеке, не больно, но отчётливо.
Потом пошла к унитазу, спустила трусы и села на него.
-Я вообще-то сюда срать шла. - сказала она с улыбкой. - А посрать-то и забыла. Но ты мне анус растормошил, конечно, чучело - сказал она, прямо посмеиваясь.
Я тяжело посмотрел на неё, не понимая, как реагировать. Бумажкой вытирал свою же лужу на полу. После того, как кончил, мне больше ничего не хотелось - ни целоваться, ни пизду вылизывать. А она продолжала:
-Ты не смущайся, что я при тебе сру. - с этим словами она пёрднула и я услышал, как из её жопы начало выползать дерьмо - Ты ведь теперь мой раб, а рабы - они как домашние животные. Я же не буду смущаться при кошке срать. Вот и при тебе не буду.
Я молчал и только смотрел на её ноги, стараясь собрать в голове всё, что произошло только что в этом туалете. У меня не получалось.
Диана спокойно поднялась, вытерла жопу туалетной бумагой, выбросила её в урну, натянула трусы и пошла к выходу. Дойдя до двери она приказала:
-Поднимись, подойди сюда.
"Неужели будет продолжение?" - подумал я. Спешно поднялся, заправил хуй в трусы и подошёл к ней. А она только сказала:
-Я сейчас выйду, а ты дверь побыстрее назад закрой на защёлку как будто ты один тут был. Понял?
-Понял.
Она щёлкнула дверью, вышла, а я тут же закрыл опять.
Я стоял один в этом пустом туалете, который наполнился новым миром. Моей новой жизнью, совсем не похожей, на ту которую я ожидал. Жизнью, где я не взошёл до того, чтобы обнять свою богиню так же, как обнимает свою Димка или другие парни с нашего курса, но где я был допущен до того чтобы прикоснуться к ней.
И оставшаяся на языке сладость её пизды, и надежда на то, что когда-то я буду допущен вновь, заставляла меня думать, что этот туалет с его белой, как сперма, плиткой намного светлее, чем то вечернее небо, под которым я сейчас пойду домой – опущенный и обконченный, а всё-таки счастливый.