неприятное и одновременно интересное, когда масса воды начала давить на мочевой пузырь и матку. Конечно Маша этого не знала, но ей вдруг стало приятно. А поглаживания Василия Семёновича по попе только добавили остроты ощущений. В момент, когда кружка Эсмарха опустела, Маша ощутила рвущую боль в животе.
- Потерпите, Мария Тимофеевна, Осталось совсем немного.
Да, что же. Издевается над ней Василий Семенович. Она того и гляди лопнет.
- Ещё немного. Подтяните ножки побольше к груди. Дышите животом. Теперь всё.
Её буквально распирало и она соскочила с кушетки почти непроизвольно и бросилась в туалет. Освобождение было аналогично оргазму.
У Маши даже закружилась голова.
- Вы, Мария Тимофеевна, просто герой. Такую большую клизму стоически перенесли.
Ну, как? Легче вам?
- Всё равно живот болит, — виновато призналась Маша, — вот здесь внизу.
- Что ж! Гинеколог, когда-нибудь смотрел?
- Нет, — чуть слышно шепнула Маша, — никогда.
- Хорошо. Проходите за ширму. Раздевайтесь и ложитесь на кресло.
- Это больно? — Маша почувствовала, как предательски задрожали колени
- Не бойтесь. Обещаю, что больно не будет. А в некотором роде даже приятно. Проходите.
Маша прошла за ширму и с интересом уставилась на пресловутое гинекологическое кресло.
За ширмой располагалась некая конструкция больше напоминающая высокую и короткую кроватку. Изголовье с подушечкой было приподнято, а в изножье располагались две высокие опоры с полукольцами на конце. При виде полуколец Маша инстинктивно догадалась, что они предназначены для ног и ощутила новый прилив страха и стыда.
- Как здесь? — испуганно прошептала она, — как сюда ложиться?
- Сначала надобно раздеться, — со знанием дела, ответила Глаша, — в юбках не сподручно будет. Давайте помогу, барышня. Повернитесь спинкой.
Маша развернулась лицом к креслу.
С виду кроватка, как кроватка. Только короткая. Маленькая подушечка лежит. Только вот эти полукольца… и ещё столик с инструментами. Какие-то блестящие железяки лежат, палочки, похожие на те которыми смотрят горло, искривленные лопаточки. Маша непроизвольно поёжилась, догадываясь, как и куда эти инструменты будут вводить.
Глаша пошуровала у неё за спиной, подергала тесемки и через несколько секунд тяжёлый ворох юбок упал к Машиным ногам.
- Дайте корсет распущу. Груди надобно открыть.
Глаша снова заскрипела скользкими корсетными шнурками.
Еще несколько мгновений и Маша осталась лишь в чулках и приспущенном корсете.
- Идите, барышня, сюда. Ложитесь. Потихонечку. Осторожно не стукнитесь. Кладите коленочки на рогульки, и раздвиньте ножки. Шире, а то доктору будет не видно.
«Интересно откуда Глаша все знает», — мысль промелькнула в одно мгновение, как само собой разумеющееся. Вполне закономерный вопрос сменился еле сдерживаемым ужасом. Вся подготовка к осмотру напоминала подготовку к пыткам. Некий высокий и хитроумный станок. Она распяленная на этом приспособлении. И ведь конструкция самая примитивная, но ноги просто так не освободишь. И стыдно так, что уши пылают.
Василий Семенович уселся на низенький стульчик между Машиных ног .
- Глаша, ну ка помоги мне посмотреть твою барышню. Направь свет. Так. Хорошо. Вы Мария Тимофеевна, просто красавица. Не сжимайтесь. Дышите животом. А теперь разведите половые губы руками.
Маша опустила совершенно онемевшие, дрожащие пальцы вниз и едва ощутимо проснулась к себе. Но Василий Семенович остался недоволен.
- Шире, пожалуйста. Глаша, помоги барышне.
Прикосновение чужих рук оказалось настолько приятным, что Маша непроизвольно замерла, анализируя новые ощущения и прислушиваясь к командам Василия Семёновича, как к упоительным обещаниям. По-прежнему было очень стыдно, но приятные ощущения кажется перевесили. Маша лежала с широко разведённым ногами и ловила каждое прикосновение. Некоторое время ничего не происходило. Василий Семенович просто смотрел, иногда давая распоряжения направить свет выше или ниже.
От того, что её так внимательно изучали было невыносимо стыдно, почти до слез и тем не менее Маша, ужасаясь сама себе, непроизвольно ждала продолжения. И оно не заставило себя ждать.
- Марья Тимофеевна, поднимите ножки и упритесь в держатели пятками. Разведите колени шире.
Она послушно выполнила требуемое и почувствовала, что в такой позе её вагина непроизвольно расширилась.
- Сейчас я введу вам зеркало. Мария Тимофеевна, у Вас были встречи с молодыми людьми?
- Нет…то есть да, — испуганно пролепетала Маша и в ужасе уставилась на некоторое подобие изогнутых ложек. Инструмент показался ей чудовищно большим и Маша непроизвольно отползла на кресле в сторону. Глаза её испуганно расширились.
- Не переживайте, это останется нашим с вами секретом и не бойтесь, зеркало это не больно.
- Не надо, я не хочу. Маша судорожно стиснула колени.
- Мария Тимофеева, так дело не пойдёт. Мне надо вас осмотреть. Лежите спокойно, голубушка. Обещаю, что больно не будет. И не стесняйтесь. Я же доктор. Вы Глаши стесняетесь? Хорошо. Глафира, отойди.
Маша снова поставила ноги на подставки, развела колени, и пылая от стыда, развела половые губы руками. Тем не менее первая попытка ввести зеркало не имела успеха. Едва нежной дырочки коснулся холодный металл, Маша инстинктивно дернулась, не давая ввести инструмент внутрь.
- Так дело не пойдёт. Глаша, ну ка помассируй барышне груди. Аккуратней. Не так грубо. Больше внимания соскам.
Только сейчас Маша вспомнила, что Глаша распустила ей корсет и обнажила груди, отогнув атласную планку.
Не смотря на страх и стыд её соски затвердели и первое же прикосновение заставило их приподнять над телом. Глаша мягко обежала ладонями обе груди, как бы невзначай потрясла их снизу и сжала оба соска пальцами. Маше стало жарко и томно. Томно до такой степени, что она ощутила очень похожий приятный зуд где-то в районе промежности.
Эти ритмичные щипки продолжались довольно долго и Маша не поняла в какой момент Василий Семенович подключился к действиям Глаши. Он начал трогать её между половых губ. По началу очень деликатно, кажется даже одним пальцем. Но так остро-приятно, что Маша непроизвольно застонала от удовольствия. Очень скоро она почувствовала, как ее лоно отяжелело и набухло.
Просьба:
- Ещё, — вырвалась у Маши совершенно непроизвольно, в тот миг, когда Василий Семёнович на какой-то миг прервал мастурбацию. Через несколько мгновений она почувствовала незнакомое, но умопомрачительное ощущение. Ей стало горячо и мокро. Маша на секунду приподнялась и увидела голову Василия Семёновича между своих ног. Она не знала, как называется, то, что он делал, но это было невыразимо приятно. Влажный язык то облизывал её губы, то быстро-быстро щекотал клитор, а то пытался проникнуть вглубь вагины.
- Ну, что Мария Тимофеева, — Василий Семенович оторвался от своего восхитительного занятия, — посмотрим Вас зеркалами?
Маша только кивнула головой. Она была так измучена, а её лоно распухло и буквально горело от нетерпения.
На этот раз расширение вагины гинекологическими ложками прошло беспрепятственно. Прикосновение прохладного металла, только усилило остроту ощущений. В тот момент когда зеркало вошло глубже, а вагина максимально расширилась, Маша почувствовала, что её как будто распирает изнутри. Пока еще незнакомое, но восхитительные ощущение. Казалось, что всё её лоно набухло и вот-вот взорвётся мучительно сладкими взрывом. Так и произошло. Маша кончила с невнятным протяжении криком, жалея только об одном, что ощущение оказалось непозволительно коротким.
- Вот и умница, — похвалил доктор, — только зря боялась. Вот видите, Мария Тимофеевна, гинекологический осмотр может быть вполне приятным. А теперь сделаем ручной осмотр. Вы позволите Глаше помочь?
Маша только молча кивнула. Она ещё немного побаиваюсь, но восхитительное ощущение только усилило её нетерпение и совсем лишило стыдливости.
Когда Глаша развела обеими руками её половые губы, Маша машинально поерзала на кресле, стараясь раскрыться шире и уловить все моменты такого приятного осмотра. На этот раз Василий Семенович ввёл Маше палец, но не в задний проход, а в вагину. Это тоже оказалось очень приятно, тем более, что Глаша легонько массировала ей клитор. То пощипывала, то вибрировала, а то просто терла мягкими круговыми движениями.
Василий Семенович осматривал её недолго, точнее недолго осматривал одним пальцем. Когда лоно стало совершенно мокрым, доктор присоединил второй палец и начал делать поступательные движения. Затем он положил свободную руку Маше на живот и принялся энергично мять. Так словно хотел соединить пальцы обеих рук. То ли от его действий, то ли от действий Глаши, Маша вновь ощутила накатывающее ощущение тепла и распирания. Уже совершенно не стесняясь, она подхватила ноги руками и едва её колени прижались к груди на Машу вновь обрушилась волна оргазма.
Очнувшись, от полуобморочного состояния, Маша сперва даже не могла вспомнить где находится. Она по прежнему лежала на смотровом кресле, а Василий Семенович неторопливо мыл руки.
- Всё у вас прекрасно, Мария Тимофеевна! — заметил он, — Ну, как живот больше не болит?
- Всё хорошо, — Маша машинально прислушалась к своим ощущениям. Живот действительно не болел, а только отзывался приятным тёплым зудом.