"звоните, Сергей!" - сказала она мне перед самым выходом. я почти не помню, как вернулся на работу и что делал в оставшиеся часы; никак не мог проссаться до вечера, яйца щемило, отбитый член саднил; в туалете пользовался кабиной, выбирал ту, где ярче свет, придирчиво искал следы от шнуров и ударов. написал жене, что задержусь после работы; завернул в бар, проглотил две порции виски, и сделал кружок перед заходом в метро. в вагоне в ушах гудел гонг. дома сказал, что коллега отмечал премию, в баре было накурено сигариллами, поэтому такой странный запах.
следующие два дня прошли в любовной горячке; спал плохо, в голове носились обрывки её фраз, мелькали её обнаженные груди и ноги; её пальцы крутили шнуры с лентами и сжимались на моём члене. директивно решил не дрочить; теперь каждый оргазм, происходящий вне присутствия Ирины Петровны, казался напрасным и пресным. сидя в туалете, складывал и умножал цифры её номера, раздумывал отправить пятьсот рублей или розочку эсэмэской. на выходных, попадая в телевизоре на фрагменты фильмов с Голубкиной ("Дайте жалобную книгу"), Самойловой ("Анна Каренина") и Цыплаковой ("Мы из джаза"), в каждой обнаруживал пронзительное сходство с Ириной Петровной.
к началу новой недели стало полегче, но по-прежнему в джинсах периодически ощущалось мокрое пятнышко, стоило только размышлять об Ирине Петровне дольше двух минут. не выдержал, набрал Олегу, - "..давно я её знаю? лет двадцать! училась на соседнем потоке.. ..звоним периодически, видимся редко; теперь Катерина с ней больше общается.. ..да она наша ровесница! её отец вёл у нас динамику хозяйственных систем, объездил пол-Азии, вот она и двинулась на Тибете; её у нас звали - ира-тибет.."
к вечеру вторника ожидание новой встречи стало просто мучительным; в среду решил, что больше к ней не пойду; в четверг с утра стал звонить с какими-то совсем уж нелепыми причинами отказа, но она не брала. перезвонила сама, через час, - "Сергей.. вы звонили? простите..", - и внутри всё запылало, стоило только услышать её голос; - "вы у меня сегодня будете? я вас жду!" - она опять расплывается улыбкой, а меня обдаёт жаром; здорово, что я не доверился себе накануне, и поскрёб яйца станком.
и вот, я снова проделываю путь на Дмитровскую. теперь, когда мне известна и цель, и обстоятельства предстоящей встречи, и есть ясное понимание, что мною движет, мне кажется, что все вокруг догадываются о моей зудящей похоти, и смотрят на меня с осуждением; особенно бабки. ну и пусть. проведя ритуал со звонками-подъездом-лифтом, я опять оказываюсь на её этаже, с замиранием сердца ступаю по коридору, к приоткрытой двери, попутно соображая, что Ирина Петровна конспиративно открывает общую дверь, когда я звоню от подъезда. захожу; она внутри, сегодня в своём коротком халате, - "здравствуйте, Сергей, закрывайте дверь, там задвижка.. раздевайтесь, и к чаю, пожалуйста,"
- я впиваюсь в неё глазами, пока она проходит на кухню; стараюсь не упустить ни единой возможности наблюдать её, поглубже вдохнуть аромат квартиры, захватить каждую деталь, что меня сейчас окружает, словно эти моменты невероятно ценны, и я бы физически мог ощутить их потерю, стоило меня чему-нибудь отвлечь.
Ирина Петровна садится за стол, теперь не напротив меня, а рядом; с загадочной улыбкой, - "ну как прошла неделя, Сергей? мы не успели толком обсудить в прошлый раз ваши впечатления, может быть, у вас появились вопросы?" - смотрит мне прямо в глаза; что-то изменилось, кажется, ресницы подкрашены, лисий взгляд; и разговаривает как-то по-другому, не так чувствуется дистанция, хотя и на "вы"; вот никак нельзя скрыть *это* интонацией в разговоре, если женщина знает, как кончает на неё мужчина; если она следила за тем, как его сперма ложится ей на грудь и живот; если она видела, как подаренный ею оргазм кривит, корёжит его рот, застилает, туманит, закатывает ему глаза.
я собираюсь всем своим желанием, всей сладкой тоской, накопившейся за неделю, всеми каплями влаги, что я напускал за ширинку, пока думал о ней, так, чтобы они прям струились у меня из глаз, - "Ирина Петровна, я вас хочу"; она едва ли не прыскает чаем, - "Сергей!.. ну что за примитив!"; я замираю со своим щенячьим взглядом; она, возможно, и ожидала что-нибудь подобное, но моя искренность её невероятно забавляет; Ирина Петровна вся искрится, - "вы же буквально на днях жаловались на пониженный тонус, отсутствие желания.. откуда всё взялось?," - "вы магическим образом меня излечили," - я чувствую себя симулянтом, который внезапно обнаружил совершенно новую выгоду при другом раскладе; "нуу неет, так не бываает!"
- Ирина Петровна с хорошо ощущаемым комфортом в голосе и снисходительной теплотой в глазах меняет позу на табуретке, - "я магией не занимаюсь; у меня научный подход. я рассматриваю человека, любого, как машину с кнопками; нажал одну - результат, нажал вторую - другой результат. вся проблема в том, что у каждого эти кнопки в самых неожиданных местах, и требуется много времени, чтобы найти нужные.
вот вы, Сергей, ну совершенно же не ходок по девочкам," - продолжает скорее утвердительным тоном; но я и так покорно трясу головой, - "как же вы решаетесь мне такое говорить?" - теперь опять с деланным возмущением, пополам с хулиганистым весельем; я снова потерян, и молю глазами о снисхождении; - "думаете, я с мужчинами за деньги встречаюсь?" - я энергично мотаю головой; Ирина Петровна берёт паузу, демонстративно наслаждается чаем, потом подаётся ко мне, и доверительно сообщает, - "а я действительно делаю это.
и даже кое-какие вещи похуже. и с вами это сделаю," - в последнем не больше угрозы, чем в намерении кошки съесть воробья, просто инстинкт и неизбежность; я только нервно сглатываю. Ирина Петровна мобилизующе поднимается из-за стола, - "ну, теперь, раз все неясности разрешены, давайте дальше двигаться; вы - в душ, я вас жду в комнате." в ванной я уговариваю себя не суетиться, и прежде чем выходить, считаю до десяти.
прохожу знакомый нитяной занавес, чьи бурые стекляшки теперь крутятся у меня во снах; в гостиной намного светлее, чем было; лампы горят ярче, от этого комната чуть теряет в таинственности, и приобретает роковые нотки; а может быть, это моё желание подчиняться хозяйке; сейчас я готов у неё в ногах ползать. никаких гонгов и колокольцев не слышно, звучит другая, не менее странная музыка; тоже без постоянного ритма, плавный, низкий рокот, с какими-то гармошками или свирелями, дующими по разным углам.
Ирина Петровна поднимается с борта короба, - "Сергей, идите сюда..", - и, как только я приближаюсь к ней, снимает с меня полотенце, теперь я жду, желаю этого; потом распахивает свой халат, одновременно оставляя сланцы; делает она это буднично, словно отлично понимая, что не нуждается в необходимости производить на меня впечатление своим разоблачением; халат и полотенце отброшены подальше на короб.
Ирина Петровна гладит меня по бедру, кладёт руку мне на яички, тискает их, немного, словно проверяя, как они перенесли разлуку, и ещё мнёт начавший вставать член; я держу руки опущенными, отведя себе роль бессловесного предмета в этом фантастическом интерьере; мне кажется, это именно то, что она от меня хочет. Ирина Петровна встала ближе ко мне, играется с моими членом и яичками уже двумя руками, - "Сергей, сколько у вас сантиметров?"; я глубоко дышу, её грудь почти касается моего живота, - "..пятнадцать.."; мне до дрожи хочется обхватить её руками, вжаться в неё, вмять свой член ей в живот, размашисто водить им по всему её низу, оставляя концом влажные следы; приседать перед ней, по-звериному разводя в стороны колени, пройтись изнутри по её бедрам, через холмик с тёмными волосиками, постучать членом по её нижним губам, сначала нечасто, приложить, и прижав, подержать так; потом шлёпать, отрывисто и резко, нетерпеливо; наконец, вдавить себя в её мякоть, вырвать из неё хотя бы стон или ох.. хочется её выебать. "у вас головка так наливается.. прям кусок мяса.."
- я подталкиваю вздувшуюся залупу в ладони Ирины Петровны, мысленно предлагая