- Всем привет, мальчики! — моя Людмлка зашла в купе уже отъезжающего поезда. — Где тут у вас более-менее свободный рундук, чтобы туда поставить эту мою дорожную сумку? — Что вы, кавалеры, языки проглотили? — веселым звонким колокольчиком, приветливо засмеялась Людмилка.
- А, а, а! — все что смогли ответить мужчины сидящие в этом купе. И было чего пооткрывать им рты: — высокие каблучки шпилечки на этих фигуристых стройненьких ножках моей жены, эта её очаровательная невинная улыбка и шаловливые круглые глазенки под челкой, какой-то непонятной прически типа «взрыва макаронной фабрики», с этими пышными локонами ниспадающими до её плеч. Но самое главное это платьице рубашечка коктейльно-темного цвета, очень даже нарядно скроенное, до нельзя коротенькое, с этой крайней нижней пуговкой под самое небалуйся, и отсутствие рукавов, как в легком сарафанчике, давало шансы при хорошем ракурсе что-то подсмотреть и в районе её сисечек. И эти фигурные вырезы подола этого платьица, по бокам бедер слева и справа, дававшие шансы подсмотреть чего там ещё такого пододето, довершали всю эту интригу в её этом наряде.
- Ну что вы мальчики, джентельмены среди вас есть? — надула губки Людмилка, держа двумя руками перед собой за ручки дорожную сумку, в общем то и не тяжелую, но для хрупкой, худенькой, молоденькой женщины …
- Да, да, да, да! — слегка оправившись от шока, повскакивало три пары услужливых рук парней.
Но тут ребят ждал новый сюрприз: как те услужливо перехватили дорожную сумку, и уложили в свободную часть рундука, Людмилка поправляя эту свою сумку, наклонившись слегка оголила свою ягодичку, обнажив складку кожи что под попочкой. Дело в том, что Людмилка — это моя жена. Но мы давно уже с нею вели веселый, разгульный и сексуальный образ жизни, как на досуге на отдыхе с нашими друзьями и знакомыми. Так и на работе на фирме, где она работала бухгалтером, тоже было много чего такого, что её работа больше походила на праздник. Да только вот эти скучные железнодорожные переезды на эти солнечные курорты к этим сладким пляжам Чёрного моря, могли бы омрачать скукотой этот практически каждодневный наш семейный праздник жизни, да только вот …
… мы уже давно были парой, как говорят, без комплексов, — ведь сколько той жизни, молодость то не вечна, вот так философски мы с ней оба смотрели на жизнь (особенно я с пятеркой в дипломе института по философии). И чтобы добавить драйва и интриги в том числе и в этот скучный этап переезда на Юг, пришли к выводу, что моей жене Людмилке весьма интересно будет, если она в эти поездки на курорты, будет ехать без всякого нижнего белья. Да и вообще, отныне уже никогда и вовсе больше не будет брать с собой вообще никакого нижнего белья на курорт. — Благо нудистские и дикие пляжи почти на всех курортах имеются, — в крайнем случае можно купаться и ночью, а где надо и полотенечком прикрыться если надо позагорать днем (хотя мы и не особо большие любители загорать, — больше по достопримечательностям, да по ресторанам и увеселительным заведениям, где музыка, танцы, праздник …) .
* * *
Можно было только видеть эти разочарованные лица ребят, когда в это купе, где моя Людмилка, наконец-то заглянул и я, со словами: «Слышь, Людусик, там уже проводник делает минет, тьфу блин, обход — как бы оговорился я, — проверяет билеты и уже подходит тому купе, где твоё место» — в том купе было место на нижней полке, а в этом купе, где еще и все трое попутчика мужчины — на верхней. — Ведь каково же это молоденькой хорошенькой женщине туда лазить на эту верхнюю полку, без трусов, в этом совершенно коротеньком её платьице рубашечке, еще и с пуговичками от декольте до самого низа, как в халатике медсестрички, между которыми при хорошем ракурсе и наклоне тела, можно просмотреть и кусочек её милого упругого животика, и трусики (а точнее полное отсутствие трусиков, как вы уже знаете, мой проницательный читатель). И надеюсь, что вы понимаете также и то, что и интрига с этими нашими с Людимилкой местами в разных купе тоже была нами подстроена).
Слово «минет» вместо слова «обход», который делал проводник, все-таки несколько приободрил ребят, и я тоже был принят хорошо и радушно в их компанию. Я сидел у двери, у окна напротив сидел подтянутый, моложавый, стройный, интеллигентный мужчина лет 50-ти, и два поджарых в меру подкачанных парня, непонятного возраста, лет 30-ти, то ли братья, то ли товарища, которые сидели по разные стороны купе, видимо кто-то из них занимал нижнюю полку, а кто-то тоже верхнюю.
Не столе уже стоял их коньячок, винчики, лимонадики, и какая-то нехитрая дорожная еда типа колбасок, консервов, овощей, хлебца. Я тоже добавил к столу своей весьма недешевой немецкой водочки Абсолют, на что заслужил всеобщее одобрение, а также какой-то нехитрой своей дорожной закусочки.
- А кем, тебе приходится эта девушка? — несколько обнадежившись и оправившись от конфуза с уходом Людмилки, робко спросили меня ребята.
- Ах, — говорю, моя коллега. — соврал я. — Мы журналисты, едем в командировку делать репортаж там про какое-то передовое фермерское хозяйство … . — Впрочем, ребята, давайте бухать, это совершенно вам не интересно.
* * *
В самый разгар застолья дверь в купе открылась, и моя жена в том же коротком наряде, платьице-рубашечке, начала мне и ребятам жаловаться надув губки:
- Ой, в том купе, какая-то уж слишком праведная супружеская парочка, с женой мымрой ревнивой, «для тех кому за тридцать», еще и с малолетним ребенком, спать уже намылились, и хотят выключать полностью в купе свет, а я боюсь темноты. Вы ж не возражаете ж конечно, ребятки у вас зависнуть?
- Ну кханешно же дарагой, кханешно, милый! — кто из парней от восторга так радостно воскликнул, словно банабак (хотя все в этом купе были наши, славянской наружности ребята). И вот уже моя жена Людмилка сидит между мною и тем пареньком, что у окна купе, принимает «штрафную» — с радостью предложенный ребятами стакан крепленого красного винца, при этом предусмотрительно прикрывая кулачком свободной своей ручки столь волнующий разрезик под нижней пугвичкой её платьичка-рубашечки.
Впрочем их крепленное красное винцо, а также моя водочка, довольно быстро дали о себе знать. Пошли шуточки, анегдоты с неприличным сексуальным подтекстом, смешные случаи из жизни, после которых всё наше купе оглашалось всеобщим смехом, порой переходящее в ржание. — Все хватались за свои животы, словно от колик сгибаясь и раскачиваясь, обнимая друг друга, и моя жена все хуже контролировала прикрытие кулачком своего лобка гладко выбритого под девочку, и который в тусклом свете купе если присмотреться, нет нет, да и высвечивал периодически, когда моя Людмилка совсем уже расходилась смехом, хватаясь за голову, за лицо, раскачиваясь и обнимаясь не только со мной, но и с нашим соседом что у окна.
Впрочем смешки начали потихоньку стихать, — парень и мужчина что сидели напротив, что-то начали, похоже, замечать интересненькое между ножек под платьицем у моей Людмилки …
- А что это там беленькое чернеется? — первым нашелся прервать возникшую несколько смущенную тишину, видимо как наиболее из деликатных, самый старший попутчик, что по прежнему сидел у окна напротив, с лицом растянувшимся в улыбке словно у кота нализавшегося сметаны.
- Ой, опять трусики забыла одеть! — Жарко ж ведь! — А лето и вправду, в том году было ну очень аномально жаркое, — опять губки надула моя жена Людмилка.
Теперь уже улыбки, на лицах, словно у котов нализавшихся сметаны, были и остальных соседей по купе. И чтобы как-то прервать затянувшееся молчание, прерываемое перестуком колес нашего вагона, моя жена начала дальше выдумывать легенду:
- Знаете, ребята, мне как журналистке, часто приходится бывать в горячих точках, и там бывает что меня насилуют, порой очень грубо и жестоко. И чтобы моя пися не превращалась в лоханку, в которой и наш поезд развернется, мне главный редактор предложил занятия у знакомого его инструктора по вумбилдингу.
- А знаете, ребята, у меня там внутри нефритовый камушек находится. — Вам интересно? — Если вам не интересно, я сейчас уйду спать в своё купе.
- Интересно, интересно! — почти хором загалдели все кто был в купе.
- Лично мне это не очень интересно, — с безразличным тоном вмешался я, как её муж. — Знаете, ребята, я не еду отдыхать, я, считайте,