Вот и настали первые дни января. Новый год уже отгремел, а экзаменационная сессия, ещё не начавшись, сдана автоматом. Не желая отсиживаться дома, я собрался и поехал на недельку-две (сколько терпения хватит) к троюродному брату в деревню. Брата зовут Иван, но я привык называть его Ваней. Мне 19, ему 22. Раньше Ваня жил со мной на одной улице.
Росли вместе, проводили всё своё свободное время, особенно на выходных и каникулах. Но когда мне было 12, а ему – 15, судьба распорядилась нас разлучить. Вместе с родителями он уехал в Москву и наше общение сошло на нет. Потом Ваня поступил на эконом и, не доучившись, бросил и решил попробовать себя в агробизнесе. Для этого брат вернулся в нашу область и практически за бесценок купил домик с землёй в одной полузаброшенной деревне. Первый год оказался для него сверхприбыльным, что и укрепило его веру в успех начатого дела.
Ваня встретил меня на остановке, и мы вместе пошли пешком к нему домой. Погода была ясная и спокойная, снега было мало, поэтому мы довольно-таки быстро дошли. Его владения находятся практически в центре деревни, которая больше напоминала одну длинную извилистую улицу, растянувшуюся по склону холма и пересечённую оврагам. Как оказалось, Ваня жил не то, чтобы в доме, а в маленьком домике. В нём была одна комната, подсобка, прихожая и примыкающий к зданию сарай. Дом топился маленькой печкой, да и то, не весь, а только одна комната. И то, чтобы сэкономить на дровах, он разделил её плотной занавеской. Условия были как в бочке у Диогена. Но, надо заметить, было вполне уютно холостяцкое местечко, к тому же всего хватало. В этом была какая-то особенная атмосфера.
— Всё равно я один живу, а через год-два этот дом снесу и построю новый. Сейчас главное встать на ноги и вложиться в расширение бизнеса, — утверждал Ваня.
Перекусив, мы отправились осматривать его хозяйство. Впрочем, зимой осматривать особо и нечего. Кое-где собрали оставшийся снег под растопку, нарубили дрова и вернулись в домик. В комнате было достаточно тепло, а Ваня ещё и дров подкинул. Не стесняясь меня, он тут же переоделся в лёгкую домашнюю одежду.
— А ты чего не переодеваешься? Так и будешь как капуста?
Встав и сняв с себя одежду, я остался в одних кальсонах и футболке. Носки были влажными, штаны промёрзли, а по краям намокли из-за контакта со снегом. В моих планах было остаться в штанах, сняв кальсоны, но получилось ровным счётом наоборот. Вещи положил на рядом стоявший стул и принялся поправлять складки на кальсонах, так как я перфекционист и даже в таком виде должен выглядеть идеально. Пока я занимался складками, брат забрал у меня вещи и принялся их развешивать.
— Неплохо выглядишь, чувствуй себя как дома, – подбодрил Ваня, чувствуя мой дискомфорт.
Вечерело. Со связью и интернетом в здешних краях были нелады. Брат весь год агитировал местных, да значительная часть жителей пенсионного возраста и им хватает телефона да телевидения. Собственно, телевизор стал нашим главным спутником в эти дни. В первый вечер посмотрели первую часть «Один дома», после чего принялись идти ко сну. Накинув куртку, я отправился в уличный туалет. За это время брат успел постелил нам постель на его одноместной кровати.
— А нам не тесно будет? Может я на полу посплю?
— Ну да, помни, что ты не в городе. Печка через часа два-три начнёт остывать, надо будет опять подкидывать дрова. Пол быстро промерзает, так что будем спать вместе.
— Да, но как-то…
— Не помнишь, как в детстве спали вместе? В тесноте, да не в обиде!
Делать было нечего: оставшись в кальсонах и футболке, так и лёг под одеяло к стенке. Брат ушёл на улицу. Я всё пытался примирить себя с мыслью, что мне придётся с кем-то спать. Ваня вернулся, выключил свет и разделся. В темноте можно было разглядеть его голое стройное тело и свободные серые боксеры. Приподняв одеяло, он лёг рядом. Места в одноместной кровати двум парням было мало, поэтому, каждый из нас лег на бок в противоположную сторону, но даже в таком положении наши ягодицы временами соприкасались.
В комнате настала тишина. Только треск дров и гул разыгравшегося на улице ветра сопровождали нас в последние минуты перед сном. Но сон всё никак не наступал.
— Ты спишь? — поинтересовался у меня Ваня.
— Также, как и ты.
Он развернулся ко мне и спросил:
— Может тебе сделать расслабляющий массаж?
— Что? Эм.
— Ооо, знал бы ты, сколько я так тёлок тут помял, всем нравится!
— Ну так, это же твои тёлки…
— Да тут не в этом дело, массаж расслабит тело, благодаря чему ты быстрей уснёшь, — продолжал настаивать брат.
С неких одолжением, я лёг на живот и дал согласие. Отодвинув одеяло, брат тут же уселся на мои бёдра, при этом впритык прижавшись к заду. Я оказался в каком-то неловком для себя положении. Ваня, наклонившись, принялся мять мне шею и плечи, разогревая тело. Его член, уже приставший в свободных трусах, тыкался мне прямо в анус, но мои трусы и кальсоны сдерживали эти удары. Я старался отвести все фантазии и постараться уснуть. Область массажа сходит всё ниже и ниже и дошла до поясницы. В какой-то момент массаж прекратился, Ваня слез с меня и лёг на своё место. Наверное, я должен был выразить ему слова благодарности, но тело так расслабилось, что я, не теряя настрой, тут же отрубился.
Ночью приснился какой-то странной сон. Мы лежим с Ваней в той же постели голые и наслаждаемся прикосновением наших тел. В какой-то момент я замечаю, что по комнате бродит свинья, иногда похрюкивая и повизгивая. Я говорю брату: «Что она тут делает? Прогони её!». Он отвечает: «Зачем её гнать, он тут давно живёт!» и пытается меня обнять и успокоить. Я встаю с кровати и начинаю гнать свинью на улицу. Она, пофыркав, вышла из дома.
— Вставай! Хватит спать! Просыпайся! Я завтрак приготовил! – слышу я в каком-то полубреду голос брата.
Открыв глаза, напротив себя я увидел брата в одних трусах. Он так близко стоял и при этом наклонялся, дёргая меня за плечо, что я ничего не мог видеть, кроме как области его прикрытого паха. Ванин член не стоял, но было чётко видно выступающий бугорок и торчащую головку. Убедившись, что я проснулся, он развернулся, что-то заметил на полу и наклонился. Его трусы обтянули всю задницу. Я не хотел вставать и мыслил на минималках: с одной стороны я смотрел на попу брата, с другой стороны – пытался отойти от приснившегося кошмара. На что-то большее меня всё ещё не хватало.
- Опять гвоздь вылез в доске! Тут гвоздь, не наступи, – сказал он мне.
Брат взялся за молоток и пару раз ударил точечно по гвоздю. Возможно, в действительности это было не шумно, но каждый удар молотком отдавался у меня в голове. Тут Ваня решил пройтись по всему, что неправильно торчит. Всеми усилиями я окончательно пробудил себя. Встав с кровати, я обнаружил, что у меня торчит утренний стояк. Как-то примять его результатов не дало. За окном носилась вьюга. Я уже хотел было одеться, чтобы пойти на улицу в туалет, но брат меня отвёл в подсобку и указал на ведро со снегом на дне. Теперь это наш сортир. Ваня ушёл, затянув за собой занавеску. Я спустил кальсоны с трусами и кое-как присел на ведро. Приступив к процессу, заметил, что занавеска была не до конца задёрнута и я могу быть замеченным в таком неловком положении. Брат, которого я со своей позиции видел, присел за стол, но так и не посмотрел в мою сторону. Закончив дела, я умылся и присоединился к трапезе.
Весь день, можно сказать, прошёл бессмысленно. Всё время мы смотрели телевизор. Попутно Ваня рассказывал о своих планах по бизнесу, а также о том, как он имел местных тёлочек, многих из которых лишил девственности. Впрочем, он уже успел пройтись почти по всем, поэтому скоро пойдёт на второй круг. По-моему, за день мы даже не выходили из дома. Ближе к вечеру решили вспомнить, как играть в карты. Сыграв несколько партеек, мы начали играть на желания. Если кто не захочет выполнять желание, то должен будет «сесть на бутылку». Впрочем, желания у нас сместились куда-то в сферу спорт (отжаться N раз и т.п.), поэтому бутылка не пригодилась, да и неизвестно, есть ли она, так как Ваня был трезвенником и ЗОЖником.
Лёжа в постели, посмотрели вторую часть «Одного дома». Когда фильм закончился, поочередно сходили в подсобку. Я, чтобы легче уснуть, решил снять трусы и остаться в кальсонах. Так и телу приятней, и между ног свободней болтается.