расцарапала ему ногтями шею, щеку и плечо, так, чтобы пошла кровь. Аркадий Семенович размазал кровь по лицу, испачкал ею одежду. Затем, Лизка отвела Аркадия Семеновича на дорогу, ведущую к усадьбе. Писатель лег на обочину, раскинул руки и принял обморочный вид.
Лизка перекрестилась и помчалась к усадьбе с криками о помощи. ...
***
Помещик Лесков принял живейшее участие в судьбе ограбленного разбойниками купца. «Англичанина» принесли в дом, умыли, перевязали и поместили в лучшую горницу. Иван Тимофеевич распорядился принести «англичанину» собственный новенький парадный кафтан, и все прочее, необходимое человеку дворянского звания.
Аркадий Семенович изображал раненого два дня. Наконец, он решил, что пора «поправляться». Писатель оделся в подаренный барином сюртук, надушился, и вышел в гостиную. Хозяин с улыбкой подошел к нему, поинтересовался самочувствием. Подозвал Лизку, приказал подать вишневой наливочки. Они с «англичанином» присели за столик и повели светскую беседу. После третьей рюмочки, хозяин поинтересовался, не желает ли гость в картишки, по маленькой. Аркадий Семенович охотно согласился, и предложил Ивану Тимофеевичу научить его «англицкой» игре, весьма веселой.
Спустя четыре часа, хозяин проиграл гостю триста рублев, Лизку, двух гончих и мельницу. Иван Тимофеевич был зол, горячился, пил наливку стаканами, и проигрывал, проигрывал...
К вечеру, хозяин подписал Аркадию Семеновичу закладную на имение.
Ночью, Ивану Тимофеевичу стало плохо. Послали за доктором, но пока тот приехал, помещик скончался от апоплексического удара.
Аркадий Семенович, в одночасье, стал хозяином имения и повелителем трех с лишком сотен крестьянских душ.
Глава четвертая.
Похороны помещика Лескова прошли тихо и незаметно, в присутствии попа, ближайших соседей, да уездного полицейского исправника. После поминок гости разъехались. Исправнику поставили в коляску две большие корзины с битой птицей, свежими яйцами и бочонок меда. Напоследок, Аркадий Семенович вручил исправнику три сотенные бумажки.
Вернувшись в дом, Аркадий Семенович вызвал Лизку, Митрия, и Васена.
-Ну-с, мужики, слушайте мою барскую милость. Отныне, Лизку величать по батюшке, с отчеством - Елизавета Петровна. Потому, как она будет моим... э-э, моей, домоправительницей. Ты, Митрий, грамоте учен, потому назначаю тебя главным над конюшней и мельницей. Ну, а ты, Васен, будешь моим личным лакеем.
Лизка от счастья застыла столбом, разинув рот. Мужики повалились на колени, стали ловить руки барина, чтобы поцеловать. Но Аркадий Семенович прикрикнул на них:
-Не люблю я этих нежностей! Служите хорошо, не воруйте, и я буду доволен.
-Благодарим, барин-батюшка, век не забудем твоей милости! – проговорил с надрывом в голосе Митрий. – Отслужим, как есть отслужим!
-Ступайте теперь же к ключнику, - продолжал новый барин. - Пусть выдаст вам одежду из барских запасов. Я хочу, чтобы вы оба выглядели прилично. А ты, Лизавета Петровна, собери-ка дворню в зале.
Писатель хорошо знал историю. Он помнил, как доведенные до отчаяния издевательствами помещиков, крепостные крестьяне поднимали бар на вилы и жгли имения. Поэтому, Аркадий Семенович решил управлять своим новым имением по принципу «кнут и пряник».
Аркадий Семенович прошел в зал и уселся в кресло. Потягивая поданную Лизкой наливочку, писатель наблюдал, как собирается обслуга.
-Значит, так, мужики..., – начал свою «тронную» речь новый помещик. –При старом барине было вам нелегко. Крут был на расправу покойничек. И розгами потчевал, и в бочки с крысами саживал, и огнем жег. Так?
Люди молчали, не понимая, чего от них хочет барин.
-Ну, вот ты, например, что скажешь? - Аркадий Семенович указал на стоявшего впереди мужика. Огромный бородатый детина помялся.
-Конешно, всяко бывало...- смущенно произнес он. –На Покров, я дрова в горницу таскал, ну и на барскую наливочку... того... позарился. Так барин меня на конюшню и отправил. До сих пор зад чешется...
Мужики хохотнули в бороды. Новый барин тоже улыбнулся.
-Я вам так скажу, мужики...- голос нового барина окреп. -У меня тоже не забалуете! В бочки сажать не буду, но за провинности спрошу строго! А теперь слушайте приказ - завтра плотникам строить баню у реки, людскую, для тех, кто в дому работает. Мыться в бане каждый день, по вечерам. Бороды и головы расчесывать гребнями. Вшей бить, пока не выведите совсем. Одежду я вам прикажу выдавать казенную, со сменным запасом. Бабам мыться два раза в день – утром, перед работой, и вечером. Кто будет в мытье отлынивать, тому по десять плетей! Всем понятно?
Мужики испуганно закивали нечесанными головами.
-Все, пошли прочь!
...Прошло две недели. Аркадий Семенович многое поменял в доме. Заставил все углы вымести, паутину снять, полы выскоблить. Ковры вычистили, клопов и тараканов вытравили.
По ночам, писателя обслуживала Лизка. Дело свое она знала, так что новый барин был доволен.
Сегодня с утра, Аркадий Семенович приказал Лизке собрать со всей деревни молодых девок, которые еще не были замужем, и не имели женихов. Когда девки собрались во дворе, Лизка объявила им, что барин желает лично выбрать себе прислугу. Тем, кому выпадет такая милость, будут жить, как в раю, на всем готовом, а родне избранниц барин пожалует по корове.
Аркадий Семенович подошел к девкам, внимательно осмотрел их. Отобрал троих, остальных отпустил по домам.
Избранницы стояли замерев, не смея смотреть на барина. Две девчонки лет по 16, беленькая и рыженькая, третья годков на три младше, но уже с округлостями, ишь как грудки под сарафанчиком топорщатся!
Аркадий Семенович повернулся к Лизке:
-Этих я при себе оставляю. Отведи в баню, пусть их помоют хорошенько. Наряди во все новое, покорми, конфет с пряниками дай.
И добавил тихо:
-Вечером приведешь в спальню.
Домоправительница увела девок. Аркадий Семенович позвал Васена и вместе с ним отправился на конюшню. Новый барин завел такой порядок – ежедневно, поутру, принимал доклад Митрия о том, что вчера произошло в деревне, и лично наказывал провинившихся.
В конюшне было чисто и прохладно. Конюх Иван, огромного роста детина, поставил барину кресло, принес небольшой столик. Васен раскрыл принесенный с собой поставец, достал графинчик, тарелку, вилку, нож. Нарезал сыру, налил в бокал наливочки.
Барин потягивал из бокала пряную жидкость, закусывал сыром и слушал доклад Митрия. В сторонке, переминались с ноги на ногу «штрафники» - истопник и толстая баба-кухарка.
Вина истопника была в том, что он вчера с утра залил зеньки, и когда кочергой шурудил в печи, спьяну сунул руку в огонь. От боли, руку отдернул, кочерга прихватила полена горящие, и они просыпались на пол. Огонь залили, но пол возле печи подгорел, и гари было много.
Кухаркина вина была не в меру тяжелей. Она варила узвар из груш, да вместо сахару сыпанула соли.
-Митрий, прикажи кузнецу, пусть листов железных нарежет, да на полу перед печами прибьет. Опосля, сходи на пруд, проверь, как они там запруду строят. Я потом и сам туда приду.
-А этого пьяницу, вместе с бабой на станок! – приказал Аркадий Семенович. - Я их выпорю, чтобы неповадно было на работе винище жрать и барина солью травить!
Митрий поклонился и ушел.
Конюх и Васен подвели дрожащих от страха истопника и кухарку к специально сколоченному станку. Руки-ноги провинившихся вставили в ременные петли и затянули. Затем, Васен стянул с истопника портки, а бабе задрал юбку.
Барин поднялся, взял поданную Васеном плеть и подошел к станку.
Каждый раз, перед экзекуцией, Аркадий Семенович испытывал возбуждение. Руки подрагивали, сердце начинало учащенно биться, в штанах загорался огонь.
Он не спешил, примериваясь, с кого начать. Худой зад истопника ему не понравился. Иное дело задница кухарки, которая по форму напоминала распухшую квашню. Аркадий Семенович похлопал бабу по ляжке. Та вздрогнула и пискнула, словно мышь под сапогом.
Конюх шумно втянул ноздрями воздух и облизнул губы. Взгляд его был прикован к огромной заднице.