Экзекуция /Сон в летнюю ночь … или что может присниться, если долго сидеть в интернете. Продолжение.
в прежней позе наклона вперёд. Девушку это очень смутило и удивило, даже на фоне этой, необычной для неё ситуации.
- Зачем это? – спросила она у Айнуры, старуху она побаивалась.
- Надо тебе попку посмотреть, - мило улыбнувшись Катерине, ответила молодая киргизка. – Я поддержу тебя, не бойся.
Молодая родственница Апы, придержала девочку, помогая ей не упасть, пока та, залившись краской, выполняла указание старой киргизки, раскрывая ей для осмотра своё сокровенное место. Удовлетворившись увиденным, Апа указала кивком на небольшой диван, где скромно присела в ожидании Диля, Айнура усадила туда Катю, сказала, что бы девушка откинулась на спинку, развела бёдра в стороны, согнув ножки в коленях и подтянув их к груди, как в больнице, у женского доктора. Даже понизив голос, посоветовала: «Когда первый раз под мужа ложиться будешь, ножки так же сделай, тогда тебе будет совсем не больно». Катя покраснела ещё больше, она свой первый раз если и представляла, то, точно уж не так. Айнура, желая успокоить сидящую в такой специфичной и не очень удобной позе девушку, погладила ту рукой по коленке, потом, поправив ей платок, тихо спросила:
- А ты уже делала «это» с мужчиной?
- Нет, ответила Катя, чувствую что, готова заплакать от стыда и неудобства ситуации, в которую она сама же, и попала.
- Вот и не переживай, сейчас Салтанат-Апа посмотрит тебя там, убедится что ты не грешила, и всё. Только спокойно посиди, не мешай ей, успокоила свою подопечную Айнура, это совсем не больно, как у доктора.
Старая киргизка, что-то опять сказала по своему Айнуре, та снова перевела Кате: «Апа просит, что бы ты ручками раскрыла ей себя там, указав взглядом где, добавила, разведи в стороны, она посмотрит». Катя подчинилась, неожиданно осознав, что эта процедура начинает заводить её. Апа подошла к застывшей в указанной ей позе девушке, достала из кармана халата очки, надев их, наклонилась, придирчиво вглядываясь в объект своего исследования. Затем, извлекла из другого своего кармана белоснежный, тонкий платочек, поцокав языком на восточный манер, вытерла влагалище девушке, возбудившись, та сильно увлажнилась, и старуха заметила это. Бросив платочек на пол, прямо возле дивана, повернулась к сидевшей рядом Диле, которая тихо ожидала результатов ритуальной проверки, сказала по-киргизски:
- Горячая девчонка, замуж её выдавать надо, а то, наделает глупостей. Ты её вовремя привела, это поможет избежать греха.
- Она ещё девственница, с ощутимой тревогой в голосе, спросила Диля?
- Да, ответила старая женщина, со всей убеждённостью опытного специалиста. Спереди она ещё не тронута, сзади и в рот, сама понимаешь, поручиться не могу, но, думаю, туда её тоже пока никто не брал. Ладно, пора наказать девчонку, а то, я что-то устала, возраст все-таки даёт о себе знать.
- Уважаемая Салтанат - Апа, как вы решили это сделать, спросила Айнура на киргизском, мне что нести?
- Несколько прутьев неси, ответила та, подушку, ты знаешь которую, и мокрую ткань, буду через неё пороть, плёткой её пока рано, рубцы останутся, и не за что ещё, вот как замуж выйдет, или нагрешит, тогда.
- Хорошо Апа, ответила молодая киргизка, и уже Диле, пойдёмте со мной, уважаемая, поможете принести.
Пока женщины пошли по своим делам, Салтанат-Апа присела на стул подождать их возвращения, вздохнула, помолчала немного, сняла свои очки, положила их на стол, и на русском, с сильным акцентом обратилась к Катерине, которая, всё ещё не меняя позы, притихнув, сидела на диванчике. «Подойди ко мне, суллу-кыз(красавица)» - велела она, Катя поднялась и подошла, остановившись в шаге от старухи. Потом, неожиданно для самой себя, опустилась перед ней на колени, ей вдруг это стало очень нужно. Старая Апа не ожидала этого, но, приняла благосклонно, как знак смирения и уважения девочки, объяснила ей, что сейчас, когда женщины принесут прутья и шёлк, Катерину будут пороть. Она ударит её двадцать раз, и если девушка не согласна, то, она может уйти, Апа её не держит.
Катерина минуту помолчав, кивнула, сказала, что согласна, Апа, улыбнулась в ответ, сказала, что Катя смелая девочка. К этому моменту вернулись Айнура с Дилей, они принесли подушку в форме валика, с кисточкой на сбоку, три розги, и чашку, с лежавшим там намоченным в воде, потом отжатым куском шёлковой ткани. Подушка была уложена на диванчик, посередине, сверху накрыта, расстеленным большим, банным полотенцем, всё было готово. Айнура подошла к скромно стоявшей возле старухи, Катерине, девушка уже успела подняться с колен, ожидая продолжения событий, взяла её за руку, сказала тихонько: «Пора, хорошая моя, ложись на диван пожалуйста, Апа попку постегает, совсем шёлковой станешь.» Потом обратилась к Диле, так же, на русском, - подходите уважаемая, как начнём, плечи ей подержите.» Катя, задержалась на мгновение, слёзы испуга были готовы сорваться из её широко отрытых глазок, она с удивительной ясностью поняла, что сейчас «ЭТО» произойдёт!!! Собравшись с духом, как партизанка на допросе, поджала губки, сделала шаг к ждавшему её, месту экзекуции.
Как теоретически подкованная в этом вопросе (благодаря интернету) девушка, легла правильно, вытянув руки вперёд, животом на валик, так, что бы попа оттопырилась кверху, удобно подставляясь под удары гибких прутьев. Надо заметить, она у неё была знатная, крепкая, с, бархатистой загорелой кожей, и резко контрастирующим с ней молочным следом от трусиков купальника, оставшимся после отдыха на курорте. Довольно широкая в бёдрах, но, пока ещё не кажущаяся тяжёлой, юный возраст, и посещение фитнесклуба, сделали эту попку объектом повышенного мужского внимания! Молодая киргизка, достав из чашки влажный шёлк, развернула его, и укрыла им Катину выставленную «драгоценность», расправила складки, и помогла улечься поудобнее, подготавливая девушку к предстоящему процессу экзекуции.
Сечь молодых девушек через мокрую ткань, это старый восточный обычай, сочетающий в себе возможность наказать и не повредить кожу, что очень важно, шрамы на нежной женской коже, резко снижают величину калыма (шутка). Увидев, что всё готово, Салтанат-Апа поднялась со стула, взяла со стола один из трёх лежащих там, приготовленных прутьев, провела по нему рукой, проверяя, нет ли на нём каких-нибудь неровностей или изъянов, способных травмировать кожу девушки. Подошла к дивану, на котором в ожидании действа лежала притихшая жертва, проверила, хорошо ли отжата ткань, прикрывающая Катины ягодицы, потом сказала ей по-русски, с присущим ей, сильным восточным выговором: «Терпи суллу-кыз, если сможешь, и молись, - и уже на своём двум киргизкам, - держите её».
Женщины прижали Катины плечи и ноги к дивану, резко свистнула розга в старухиной руке, опустившись на прикрытую тонкой тканью попку, которая непроизвольно сжалась под ударом. Девушка вскрикнула, хотя, она и ожидала боли, готовилась к ней, но, в реальности всё оказалось не так, ощущения были острее и ярче, ягодицы под тканью словно ожгло огнём. За тем, последовал второй, третий, четвёртый удар, Катя сильно задёргалась, инстинктивно пытаясь уйти от жалящих её ударов розги, но, Диля с Айнурой крепко держали её, а проклятая подушка под животом не давала попе опуститься. На десятом ударе девушка уже не стонала, а перешла на крик с плачем, всхлипывая, запинаясь, глотая слёзы, при каждом новом ударе просила: «Ну, не надо … пожалуйстааа». Апа, не обращала на это, казалось, никакого внимания, методично, со свистом опуская прут на Катину попу, а женщины всё так же, крепко держали её, не давая вырваться.
Только Диля, прижимая плечи девушки, тихо шептала ей, успокаивала, уговаривая потерпеть, говорила, что скоро всё закончится. Свистнул двадцатый удар, Салтанат -Апа опустила розгу, бросила её, ставшую уже не нужной, на пол, возле дивана, минуту постояла, успокаиваясь после интенсивной работы, возраст всё таки. Потом, убрала закрывающую попу Катерины ткань, осмотрела, убедившись, что кожа не повреждена, были красные полосы, но рассечений не было. «Вот и хорошо, - подумала она, - хорошая девочка, грех такую портить.» - и, сказав на киргизском Айнуре с Дилей, что всё закончено, развернулась, и, не прощаясь ушла, ей надо было отдыхать. Если бы девчонка оказалась не девственницей, или привезена была бы к ней по какому-нибудь греху, старая Апа,