мне свою классную грудь и допустила ее поласкать. А вот осенью, в начале второго курса, приехав сдавать контрольные, не удержалась и раздвинула ноги. Правда, разыграла целый спектакль, где присутствовала сцена — лишение ее девственности. Конечно, никакой девственности у нее уже и в помине не было. «Товар» я получил подержанный, но вполне годный для дальнейшей эксплуатации.
Может быть, здесь я довольно циничен, но не люблю, когда меня держат за лоха. Однако справедливости ради следует сказать, что если лицом она не была красавицей, то фигура у телочки была прекрасна! Шея, плечи, грудь, талия, попа, ноги были близки к совершенству. Все в ней было пропорционально. Скажу больше, в ее теле присутствовала гармония, которая присуща древнегреческим скульптурам. Даже ее не слишком раздолбанная писечка вызывала эстетический восторг!
Впрочем, что ее пялит кто-то помимо меня не сомневался ни минуты. Поскольку с каждой нашей встречей опыта и раскрепощенности в сексе у нее прибавлялось и прибавлялось.
Хотя ничего плохого, кроме хорошего, о Танюше не могу сказать. Она меня устраивала по всем статьям. В сексе была и агрессивной, и ласковой. Принимала и медленный темп, и бешенный. В сексе со временем преодолела большинство комплексов, хотя раз, попросив распечатать свою классную попу, больше к аналу не возвращалась. Позже призналась, что было очень больно и болело долго. Однако во всем остальном шла на любые эксперименты, как оральные, так и вагинальные. С ней, как и с другой женщиной, я «шлифовал» и оттачивал умение творить кунилингус, почувствовав в нем сильную потребность у женщин и, осознав, что с его помощью я обретаю власть над многими из них. В наши редкие встречи мы не отказывали себе ни в чем. Нам нравилось. Наверное, поэтому наши отношения длились долго — до защиты моего диплома.
На том же курсе я впервые начал трахаться со взрослой женщиной, которая была старше меня на двадцать с лишним лет. Ею оказалась подруга детства матери. Баба она была ушлая. В ее поведении, в том, как она одевалась и раздевалась, чувствовалось в ней блядское прошлое, которое, как известно, с годами не проходит, а только усиливается, особенно, когда женщина понимает, что еще несколько лет и все! Лоно начнет высыхать, желания начнут пропадать, да и сама она внешне станет совсем непривлекательной для мужчин.
Впервые я обратил на нее внимание, как на женщину, в двенадцать лет, после нашего совместного похода на пляж. Тогда она, конечно, выглядела молодой и соблазнительной для всех окружающих ее мужчин. Ей уже тогда было далеко за тридцать, но выглядела она значительно моложе своих лет. К тому же, наличие маленькой дочки, которую она родила по тем временам довольно поздно и, которой на тот момент едва исполнилось девять лет, как бы подтверждал ее статус молодости. Мужа ее я почти не знал. Он был довольно высокопоставленный чиновник и часто мотался в командировки, поэтому я видел его раза два-три в дни праздников, а в остальное время наши встречи ограничивались только ее персоной, или она появлялась в сопровождении дочки.
В тот раз она пришла одна и произвела на пляже фурор своим цельным купальником, который муж привез ей из зарубежной поездки. На ее отменной фигуре он сидел, как влитой, подчеркивая женские прелести. Тогда я впервые заметил, обращенные к ней жадные, раздевающие взгляды мужчин, на которые, чувствуя их, она, казалось, не обращала внимания. Однако своим мальчишеским чутьем я уловил, что женщина упивается их вниманием. Но тот день стал для меня отправной точкой сексуальной фантазии не из-за пляжа. Потому что после купания, переодевшись, мы втроем нашли укромную полянку в лесу, где решили поиграть в бадминтон. Сыграв несколько сетов, женщины, мать с подругой, запыхались и, пользуясь отсутствием людей, решили раздеться. Скинув платья и юбки, не принимая меня в расчет, они остались в лифчиках и трусах, чувствуя себя вполне комфортно.
До сих пор помню розовые полупрозрачные шорты-трусы, сидевшие в обтяжку на подруге матери! В них она показалась мне еще более сексуальной, поскольку трусы подчеркивали каждую складку ее тела, попу, бедра и промежность. Она довольно четко выделялась впадинкой от самого лобка, уходя ей под живот. Я сразу обратил на эту впадинку внимание, как только она сняла с себя юбку. В дальнейшем, играя с ней, ловил себя на том, что не могу отвести глаз от этого места. В результате я часто пропускал ее удары, а когда она не приседала, а нагибалась за упавшим воланом, поворачиваясь ко мне задницей, я даже отводил взгляд, чтобы мой набухший член не встал в полный «рост».
С этого дня я желал эту женщину также сильно, как и свою сексуальную учительницу.
А в четырнадцать лет я увидел подругу матери обнаженной, правда, в свете луны. В тот день я приехал к ним в «хрущебку», которая досталась ей от ее умершей матери. Муж подруги матери, хоть и был чиновником высокого ранга, но в то время еще не имел своей жилплощади, поскольку изначально москвичом не являлся. Родился он на Украине в городе Днепропетровске и «пошел» вверх по карьерной лестнице только с наступлением Брежневских времен. Квартирка была двухкомнатная, но малогабаритная, с маленькой кухонькой, с совмещенным санузлом. Да и сами комнатки с низкими потолками производили впечатление каких-то каморок.
Приехал к ним под вечер с расчетом, что утром следующего дня, мы втроем: я, ее дочка и она сама, — поедем в однодневный круиз на теплоходе. Поужинав, посмотрев телевизор, мы разошлись по койкам. Мне отвели место в комнате, из которой просматривалась часть коридора, кухня. Между комнатой и кухней располагался санузел. Ее дочка и подруга матери легли в спальне. Точнее легла девочка, а ее мать какое-то время провозилась на кухне и только после этого стала готовиться ко сну. На свою беду я никак не мог заснуть на новом месте, да и свет с кухни и возня хозяйки на ней, не способствовали тому, чтобы я мог заснуть.
Поэтому к моменту, когда свет на кухне погас, а женщина пошла принимать ванну, я не спал. Как на мой счет решила подруга матери, не знаю, но, находясь в проеме кухни, она скинула с себя халат и сняла лифчик, повесив их на спинку стула, который стоял рядом с окном. Затем обошла кухонный столик и нагнулась, беря с табуретки то ли ночную сорочку, то ли комбинацию. Проходило все это в лунном свете, и мне отчетливо были видны ее средней величины груди, и особенно отчетливо я их разглядел, когда она, находясь ко мне в профиль, нагнулась, беря сорочку. Груди отделились от тела и повисли смачными грушами, а на этих грушах выделялись крупные и длинные соски, которые безумно захотелось взять в руки и целовать, целовать, целовать…
В этот момент я готов был сорваться с кровати и…
Член стоял в готовности «номер раз», но я не посмел…
Уснул только под утро.
И вот так случилось, что почти подобная ситуация повторилась через много лет, но уже в их новой двухкомнатной квартире с улучшенной планировкой. К тому времени обе подруги решили поженить своих детей. Но если дочка подруги матери вроде была и не против раздвинуть мне ноги, то я совсем не горел желанием вставлять ей свой член. Однако желание вставить член ее матери, несмотря на ее годы за сорок и то, что мне готовы были дать женщины намного моложе, осталось.
И желание вставить одной, на что я совсем не рассчитывал, боролось с сильным нежеланием оказаться между ног у другой, что было вполне реально. Поэтому я долго не соглашался ехать к ним в гости, тем более одному, находя различные причины. Но в этот раз, поддавшись на очередные уговоры матери, я, скрепя сердцем, поехал. Поводом стало оказание помощи в перемещении грузов на дачу, которую они недавно построили под Москвой. Глава их семейства по обыкновению отсутствовал, находясь в очередной загранкомандировке, поэтому роль грузчика любезно предоставлялась мне.
В мои задачи входило помочь «слабым» женщинам сначала разобрать старую кровать, перенести ее части в машину, которую им предоставили с работы мужа, погрузить другие пожитки в идее тряпья, склянок, банок и каких-то иных старых вещей, а затем все это разгрузить и собрать уже на даче. Поскольку было начало сентября, и ее дочка уже начала учебу, в отличие от меня студента-оболтуса, подруга матери попросила, чтобы я приехал к ним в четверг вечером