оторвался от нее всего на мгновение но лишь для того, чтобы подхватить ноги под колени, приподнимая, вынуждая бабку откинуться назад и обвить его бедра ногами, а отрок приставив свой горячий и твердый, как раскалённая кочерга уд к ее лону, немного вошел.
Женщина заскулила в восторженном экстазе, почувствовав, как крупное навершие его булавы любви сперва придавило ее мясные врата, а после растянуло нутро. Парень задержался не надолго и в следующее мгновение вошёл на всю длину, враз растянув лоно бабки, и смяв ее золотник. От прострелившего словно молния Перуна, от лона вверх по спине, волне удовольствия, Агрофена выгнулась, невольно поддаваясь вперёд и насаживаясь на копьё любви сильнее, и под потолок взвился стон вой желания, больше похожий на вой волчицы.
Митька даже не подумал спросить не больно ли ей. Какой-то частью своей сущности, он понял, что Агрофена, вдовствующая жена сотника, жаждала именно такого - властного, уверенного в себе мужа, который будет брать её как полонянку или холопку, если так ему возжелается. Поэтому он подался назад, почти выйдя из женщины, а потом вошёл одним махом, снова вдавив золотник, и вырвав из груди Агрофены сипло-хриплый стон желания, почувствовал, как бабка запустила ноги ему в спину и резко схватив за горло, словно лишая голоса орущую холопку, впился в губы поцелуем.
Женщина словно лишилась разума. Ее брали грубо, властно, уверенно, как полонянку, а ей нравилось настолько, что она превратилась в текущую суку, которая не была способна даже говорить, а только стонала и выла, желая чувствовать как ее растягивает огромный уд отрока и толчками таранит золотник.
Митька словно прочитав ее мысли и оправдывая ожидания, покрепче утвердился на ногах и начал яро двигаться, словно молотобоец вколачивая свой член в глубины нутра бабки. Чувствовал как влажное и горячее лоно туго обхватывает его уд, словно не желая отпускать, как сминает ее золотник, тем самым срывая с губ сиплые стоны желания.
Парень словно и не было усталости, как племенной жеребец сношал женщину, с удовольствием наблюдая за перекошенным от похоти и желания лицом, как та закусывает губу, смотрел, как катится пот и влага по коже, как в такт ударам его бедер колышется тяжёлая грудь, и лёгкой волной вздрагивает животик. И он схватив Агрофены за мягкие бока, чувствуя ладонями жар кожи, с ещё большим остервенением начал таранить лоно, словно желая пронзить ее своим членом как копьём.
Но как это бывает, после воздержания долго продержаться он не смог. Стоны Агрофены, их тяжёлое дыхание и шлепки влажных тел заполнившие парилку, осознание, что эта горячая женщина его бабка, и чувство, как приоткрывшийся золотник словно хватается за навершие его уда, быстро подвели его к окончанию.
Ядра подтянулись к члену, все мышцы напряглись, в паху появилась щекотка... И именно в этот момент, Агрофена на волнах удовольствия вознеслась в Ирий. Она протяжно застонала- вскрикнула, вскинулась, сев на лавке и укусила внука за плечо, запустив ногти в спину и раздирая кожу, прижавшись грудью, и обвила ногами бедра, не отпуская.
А отрок, почувствовав как начали дёргаться ее бедра и запульсировало лоно, брызгая на низ его живота влагой, полностью поддался удовольствию и щекотка переродилась в бурный пожар. Последний раз вбив член вглубины бабки, парень начал бурно, с рыком, как у зверя изливаться в нее, чувствуя, что удом прижался к ее золотнику. От облегчения даже ноги слегка подкосились, но это чувство быстро прошло, сменившись новой волной желания.
- Митенька... Соколик мой... Внучек... Золото мое... Дай дух перевести, - прошептала Агрофена, едва выталкивая из себя слова и тяжело дыша.
Митька не говоря ни слова, рывком перевернул женщину на живот, поставив так, что ее попка торчала в его сторону.
- Митя... Охальник, бабку снасильничал, - тихо сказала Агрофена, с лёгким стоном, от которого член внука только сильнее напрягся и не думая опадать.
Отрок властно шлёпнул бабку по заднице, оставив краснеющий след пятерни, выбив из нее протяжный стон, и начал медленно ласкать пальцами ее мясные врата.
- Внучек, золото мое... Дай дух перевести, кобелина ты молодая. Давно меня так в Ирий не возносило. - Уже немного окрепшим голосом сказала женщина, но виляля задницей, пытаясь насадиться на вошедшие внутрь пальцы сильнее.
И в этот раз парень сам не понял, что его толкнуло, но он ладонями раздвинув ягодицы бабки, одним мощным движением вошёл в нее на всю длину. И его чутье не подвело. Агрофена сперва взвизгнула, после удивлённо но с похотью в голосе простонала, а после и вовсе расслабленно улегшись на лавке, с нескрываемым удовольствием промычала- простонала, явно не желая голосить во всю силу горла.
А Митька крепко, как коршун когтями, впился пальцами в бедра женщины и начал споро двигаться, почти выходя, чувствуя, как крепко сжимает его уд лоно, словно не желая отпускать и едва ли не выворачиваясь, и влетая внутрь, тараня золотник, сотрясая все тело бабы. Сейчас она была именно бабой, простой, желающей только естества мужа, который её пользует. И отрок пользовал.
Сношал грубо, жестко, громко шлепая бедрами и низом живота о задницу женщины, слыша влажные звуки ее лона, вновь тяжёлое дыхание парочки заполнило парилку, слышал, как при каждом толчке золотника бабка восторженно-возбужденно стонет, ногтями царапая лавку.
На Митьку словно затмение нашло. Он будто впал в безумство берсерка, только вот не в бою. Он все свои силы выкладывал сношая родную женщину, делая ее СВОЕЙ женщиной, подчиняя своей сути, своему уду и семени.
А Агрофена таяла под этими мощными толчками. Ее тугое, забывшее мужскую ласку некогда рожавшее лоно, жадно хваталось за здоровенный уд отрока, который словно не уставая сношал ее с той же бешеной скоростью, как в начале. Ее золотник сминался под ударами навершия его уда, лоно пульсировало, уже немного привыкшее к крупным размерам гостя.
Но для самой себя, женщина осознала, что была бы совсем не против понести от отрока. А парень словно дикий зверь сношал ее лоно, словно желая его разорвать, а саму бабку пронзить удом насквозь. В один момент он ухватил ее за волосы, заставив запрокинуть голову и тут же впился в губы грубым поцелуем, запечатав вырывающийся из нутра стон. Тело Агрофены сотрясалось под мощными толчками, грудь раскачивалась из стороны в сторону, а волны удовольствия протекали из заполненного до предела лона до самой макушки и кончиков пальцев.
Она сама не заметила момент, но довольно резко в ее теле словно что-то сорвалось и сознание женщины немного угасло, унесенное волнами греховного удовольствия далеко далеко. Каким-то краем сознания, она чувствовала, как трясутся ее ноги, как пульсирует лоно, насколько похотливо и в то же время жалко звучат ее стоны, вздохи и скулеж.
Митька же, сам находившийся на грани, почувствовав пульсации, начал ещё сильнее вдалбливать свой член, выбивая из бабки хриплые крики удовольствия, и при этом он изливался внутрь нее. Ощущение того,как раздулся и запульсировал уд внутри нее, как начало разливаться горячее семя, Агрофена к своему удивлению вновь умчалась в Ирий удовольствия.
Митька переводя дыхание отступил на пару шагов, с влажным чавком выйдя из бабки и с неким удовольствием посмотрел на покрасневшую задницу Агрофены, подогнувшиеся ноги, попользованое,покрасневшей и открытое нараспашку лоно из которого по внутреней стороне бедра текло его семя или же жирными жемчужными струйками капало на пол.
Лишь через несколько минут женщина полностью пришла в себя, перевернулась, с сияющим глазами посмотрела на севшего рядом внука и не испытывая отвращения или протеста, взяла в рот его медленно опадающих уд, с удовольствием слизывая смесь семени и своих соков.
Митька в это время тряпкой омывал ее тело, после быстро привел себя в порядок, но стоящий колом после ласк нежных губ и языка бабки член, требовал продолжения и не успели они отойти от бани, как внук налетев на женщину сзади, прижал ее спиной к стене усадьбы и задрав подол рубахи, снова овладел ей. Грубо сношая, схватив за волосы заставлял закинуть голову и властно кусая, и целуя шею, спину и плечи.
Хватая и играясь с грудью, и сосками, он уверенно доставлял бабке удовольствие. А Агрофена зажимала себе рот, кусала руки, чтобы не шуметь на опустевшем к вечеру подворье,