....На улице откровенно пахло сексом. Впрочем, скорей всего это был запах опавших листьев, начавших подгнивать. Но Костя, в жизни которого сексом даже и не пахло, назвал про себя этот сладковатый густой аромат, напоминающий яблоки, именно так. Каков запах секса на самом деле он не знал, и ему, романтику, представлялось, что он именно такой, терпкий и сладкий.
Осень была на редкость тёплой, почти душной, для истинного ценителя, лучше иного лета, и пахла воистину приятно и разнообразно. Жива душа того человека, который с годами не утратил способностями наслаждаться запахами природы. Костя был именно таков. Погуляв по тропинкам парка, подышав и похрустев опавшими листьями, он остановился у киоска с мороженным. Выбрал клубничное, не пожалел пяти с половиной рублей, а вышло, что и шести... монетка полученная на сдачи выскочила из дрожащих пальцев, и упала куда то под ноги.
Костя с добрую минуту стоял, размышляя, стоит ли нагибаться и искать её в кучи листьев, или чёрт с ней.. Решил, что чёрт с ней. Спину пожалел, - она последнее время частенько болела, и лишний раз её лучше было не трогать.. Костя был старик. Причем довольно таки ветхий старик. Только душа его оставалось юной. А вот в молодости, он помнил это отчётливо, всё было наоборот – он был молод телом, но стар душой.
Что ж, всё течёт, всё меняется... На мороженное Костя расщедрился вовсе не потому, что любил сладкое, и не от того, что тёплое осенние солнышко нагрело его лысеющую макушку. Себя бы он так баловать не стал. Да и есть сладкое, на такой жаре, ему было противно. Вот стакан томатного сока, пососать - это другое дело, это всегда хорошо. Но и на сок тратиться он бы не стал. Себя он с малолетства привык держать в чёрном теле, что кстати очень ему пригодилось с выходом на пенсию.
Мороженное он купил, знаю что скоро на прогулку выйдет Васильевна, женщина его лет, живущая в соседнем доме. Каждый день, если погода позволяла, она выползала из дома, и минут тридцать гуляла по парку, опираясь на старую лыжную палку. Ходила она медленно, и потому за это время успевала пройти лишь до памятника Ленина, стоящего в центре парка, где скрещивались все тропки, и обратно.
Поскольку Костя тоже частенько гулял здесь, то знакомство их не могло однажды не состояться. Костя с гордостью вспоминал о том дне , и внутренне довольно улыбался. Гордость он испытывал от того, что тогда сам, первый, подошёл к ней, и без труда разговорил. Поскольку до этого, он испытывал затруднения в знакомстве с противоположным полом, то этот момент своей жизни рассматривал, как маленький подвиг, и очень надеялся, что знакомство это станет судьбоносным. Костя имел на Васильевну планы. Нет, он вовсе не мечтал, о тёплом уютном гнёздышке, о приюте, тихой пристани и о прочих лирических глупостях.
Никаких серьёзных отношений, он строить не собирался. А, мечтал он, семидесятипятилетний старик, о тёплой постели, и о том, что бы хотя бы на склоне лет, хотя бы один раз, но всё таки сделать это – стать мужчиной. Не то, что б Васильевна сильно ему нравилась... Вовсе нет. Что там может нравиться? Толстенькая, в каких то длинных дурацких юбках... Но других вариантов у Кости не было. Женщина, и ладно. Костя был реалистом. Один раз, всего один, а там и умереть не жалко. Скоро уже очень скоро. И надо успеть. Костя прогнал от себя эти мысли.
Нечего, мы ещё повоюем, посмотрим кто кого... Она меня, или я... Васильевну. Горько умирать, не испытав самого главного, самого важного в жизни, того, что доступно всем, даже самым ничтожным и не достойным...
О плане соблазнения Костя думал постоянно. Не думать вообще, он за свои семьдесят пять не научился, а думать о чём то другом, ему не хотелось. Не о смысле жизни же задумываться на старости лет?
....Васильевну надо было пригласить к себе в гости, на чашечку чая, вбухать ей в чай коньячку лошадиную порцию, и попробовать уговорить её это выпить. Авось и получится. Костя предпочёл бы влить в неё пол стакана водки, да как это сделать? То, что он ни на что не решиться с трезвой Васильевной, в этом он не сомневался.
Да и захочет ли она трезвая? Она то небось нагулялась в молодости, ей уже давно нечего не надо. Впрочем ,она и пьяная не захочет. Но Костя и не собирался спрашивать. Главное – влить в неё побольше алкоголя, а там можно будет что-нибудь сымпровизировать...
Уже два месяца гуляли они вместе по парку. А скоро зима, прогулки придётся прекратить. А удастся ли дожить до следующей весны – неизвестно. Значит, надо торопиться. Костя реши, что пора. Или сегодня, или никогда.
....Костя ждал. Проходя мимо скамеек, он бросал вороватые взгляды на сидящих там на газетках, постеленных под узкие юбки, молодых женщин.
Они не замечали его, и потому он мог долго, по несколько сладких секунд, упиваться видом их молодости и свежести. Он смотрел на их лица, на приоткрытые рты... вот одна облизала нижнюю губу, испачканную мороженным, языком... Чудесно, божественно!... Что может быть прекрасней этого нежного розового язычка, змейкой мелькнувшего меж белоснежных зубов? А этот смех?!. Громкий кокетливый, дерзкий и зовущий...
Как он режет по сердцу, будит в душе хищника, зверя, и хочется наброситься, впиться в смеющиеся губы, прервать этот смех. ...Ещё более быстрые взгляды бросал он ниже. Тонкие легкие блузки, открытые животы, голые до колен и выше ноги... Вот одна нога соскочила с другой, чуть качнулась в сторону, затем вновь прижалась к сестренке, и запрыгнула на неё... Всего лишь миг, секунда, а сердце уже грозиться выпрыгнуть из груди, в голове звенит, и ещё сильнее хочется пить... Мука! Но сладостная мука...
....На других скамейках сидели незнакомые старухи. Оттуда только и слышалось – аспирин, анальгин, валокордин...
Костя достал платок, и осторожно промокнул со лба пот. Постоял, подождал пока сердце слегка успокоиться, и не торопясь, пошёл дальше.
....Устав от пережитых эмоций он свернул в тень деревьев, поменяв свою асфальтовую дорожку на земляную тропку. Он решил пройтись до своего любимого дерева, у которого частенько отдыхал в особенно жаркие дни.
Ему нравилось сидеть там на огромном корне - щупальце, торчащем из земли. Рядом с этим столетним гигантом, он чувствовал себя маленьким мальчиком, юным и не опытным. Посижу, думал он, успокою сердечко да и пойду встречать Вальку.
....Идти по шуршащим листьям было невероятно приятно. Никакой ковер, решил про себя Костя, не сравниться с этим произведением природы. Ну а запах… Божественно! Как же приятно пахнут опавшие листья!.. Яблоком и медом… Тоской и нежностью…
....Чем ближе подходил он к дереву, тем явственней различал какой-то предмет, валявшийся на его любимом месте. А может и не предмет… Что-то крупное, черное с белым. «Пьяный что ли?», - подумал Костя. Достав очки, он всмотрелся в это нечто, и замер. Сердце вновь бешено затрепыхалось, и ведь было от чего… Рядом с его деревом, на большой куче листьев, спиной к нему лежала девочка… И судя по всему была она сильно пьяна.
Одета она была в старую советскую форму, давно отменённую, такую какую носили во времена молодости Кости, и форма эта была явно тесновата, для её вполне зрелого тела.. Нечего удивительного что подобное зрелище пробудило в Косте бурю эмоций и воспоминаний… На вид девочке было лет семнадцать… может шестнадцать. На ее голове красовался слегка помятый розовый бант. Из под черной юбки торчали стройные голые ноги в коротеньких гольфиках и кроссовках. На фоне желтых листьев эти розоватые ноги смотрелись удивительно естественно и очень возбуждающе…
Словно какой то старательный художник, или фотограф, долго подбирал это сочетание цветов, пока не добился желаемого эффекта. Костя стоял и смотрел, пытаясь насмотреться впрок, на все оставшиеся дни… или даже часы…
…Рядом никого не было, уже не раз он оглядывался, дабы убедиться в этом, и потому нечего не стесняясь, он жадно смотрел и смотрел… Ноги, юбка, сквозь которую откровенно вырисовывается очертание круглой упругой попы, плечи, светлые волосы, и сводящий с ума розовый бантик… Кукла, да и только. Кости казалось что он может стоять так часами, глядя не отрываясь, и благодаря судьбу за этот подарок – возможность налюбоваться всласть на женские ноги, ни по ТВ, ни во сне, а в живую в самой что ни на есть реальности, наяву.
Однако