А еще вместо того, чтобы найти себе достойную спутницу, связался с какой-то студенткой-нимфеткой! В общем, Димка чмо полное, по версии родни!
И ушел Димон в блуд…
Шутка!
Нормальный он пришел, трезвый, просто очень подавленный. Конечно, если бы Аня, вряд ли бы я оставила гостя в квартире на ночь, но я вошла в положение и оставила их в комнате на ночь, предупредив, чтобы не шалили!
Комнаты наши разделяла панельная стена, и когда я легла спать, мне было слышно, как шепчутся «молодые». С тем и засыпала, пока посреди дремы меня не встрепенул стон… или полукрик, не поняла точно.
Но я открыла глаза и прислушалась. Не то с улицы кричали, не то…
Я вновь услышала его!
Стон и размеренный скрип-хруст кровати и шорох простыней явно шел из комнаты Ани. Они хотели сохранить тайну из своих отношений, но стены, которые можно было и кулаком прошибить, совсем не задерживали звуки…
И прыснула от смеха, прижавшись лицом к подушке. Едва одолела желание постучаться в стену и сказать, чтобы вели себя тише…
Еще некоторое время я тупо лежала в темноте, прислушиваясь к Анькиным полустонам и шороху трущихся о простыни тел, и в какой-то момент ощутила, как трепетно забилось мое сердце.
Надо же, лежу тут одна, а за стеной страсти кипят! Закипело и у меня внизу живота, и чтобы хоть как-то «охладиться», я тронула себя между ног.
Я часто прибегала к мастурбации, как способу разрядки, хотя понимала, что лучше крепких мужских объятий и ощущения тела рядом быть не могло.
Постанывания Аньки за стеной подогревали мои фантазии. У меня аж пересохло во рту от возбуждения.
Почему-то захотелось разведать, чем так усердно занимались молодые, но я боялась потревожить их, если поднимусь.
Так я пролежала еще некоторое время, но очередной Анькин полустон положил этому конец.
Я не удержалась и мягко соскочила с кровати: знала же, какие пружины скрипят!
Босыми ногами я вышла из комнаты, не создавая шума, и миновав коридор, подплыла к их комнате. Аня лишь прикрывала дверь на ночь, и я застыла возле нее, сдерживая дыхание.
Одновременно с интересом я тяготилась опасностью разоблачения. Как потом объясниться, если мое присутствие перестанет быть тайной? Я чуть приоткрыла дверь, насколько это было возможным, чтобы обеспечить себе лучший обзор, но при этом находясь в глубокой тени коридора.
Благо, у молодых горел ночник, и пусть его свет был тусклым, но он создавал возле них сферу видимости, а вот меня они не могли увидеть, ослепленные к тому же светом лампочки.
Анька лежала на кровати на спине, одетая в ночнушку, закатанную почти до шеи. Ее полноватые ноги были широко расставлены и согнуты в коленях, а меж них, покоилась голова Димки, который с упоением, достойным похвалы и восхищения, делал своей возлюбленной приятное своими губами и языкам.
Он подлизывал Анюту, а та блаженствовала, поглаживая его голову. Наверное, когда его язык проникал в нее глубже, она и выдавала стоны, не дававшие мне покоя.
Я невольно позавидовала ей, и взревновала! Ну почему у нее был любимый мужчина, который мог сделать ей приятное, а я таилась во тьме коридора, теребя пальчиками свой орган!
А Димка – гад! Научился же он доставлять девушке удовольствие! Или это было только в отношении Аньки? Ну мне-то он точно так не делал! Я хоть и была под шофе, но такие подробности помнила! Тогда он как-то быстро вставил, установив меня рачком, скоренько кончил, и тут же иссяк…
А для Аньки он уже старался минут 10…
Тем временем Димка приподнялся и полез на Аню, удерживая вес тела на руках.
Они так жарко целовались, что меня буквально обдало волной их страсти!
Я взмокла между ног, а дыхание стало прерывистым, и я невольно закусила губы, боясь, что меня могут услышать.
Димка налег на нее сверху, продолжая раскачиваться на согнутых руках. Я видела, как характерным мягким движением он вошел в нее, на что Аня ответила позывом. Однако они сами боялись быть разоблаченными, и Аня прикусила ладошку, чтобы звук наслаждения не вырвался из ее ротика.
Они занимались любовью в миссионерской позе, и Димка накатывал на нее, и с каждым его входом Анюта постанывала, как бы и не пыталась сдержать свои стоны. Ночнушка все еще была высоко закатана, позволяя разглядеть торчащие вверх остроконечные груди.
В какой-то момент Дима вошел в нее слишком глубоко, и Аня выгнулась, застонав!
Я была уверена, что в тот момент ей было глубоко плевать на то, могла ли я услышать ее через стену, и что она могла разбудить меня. Девка явно так кайфовала, что ей даже хотелось быть услышанной, и сделала это на зависть мне!
Димка тут же зашептал ей, чтобы она вела себя по тише, но Аня сама заглушила его слова жгучим поцелуем.
Я видела, как сплелись их губы и слышала влажное шмяканье бедер навстречу друг другу...
В какой-то момент Димка и сам потерял над собой контроль. Он приподнялся на руках, продолжая отрабатывать быстрые поступательные движения тазом, а Аня закинула ему руки за шею, обхватив ее.
Она смотрела ему в лицо, когда ее вдруг настиг очень сильный оргазм, который она не смогла сдержать, как бы не пыталась, и как бы сам Димка не просил ее быть тише.
- А-а-а-а… А-а-а… - я видела, как исказилось ее лицо и как бедра свели судороги.
Даже если бы я была за стеной, я бы все услышала, а тут явилась очевидицей.
- Моя маленькая женщина… - Димка облегчился, и налег на Аньку.
Они еще долго и очень шумно целовались, постепенно теряя силы, а я никак не могла отвести от них взгляд.
При этом меня саму сотрясала дрожь, а ладонь слиплась от смазки.
Ночник продолжал гореть, когда я потянула дверь на себя, оставляя любовников на едине в их сне…
Я вернулась в постель, но сон долго не шел. Меня гнобили и ущемленная гордость, и обида за свое положение, и ревность с завистью в отношении Ани и Димы… А как же? Шморгалка малолетняя снимала у меня комнату в полцены да еще и смела трахаться с мужчиной почти у меня на виду! Ведь наверняка догадывалась, что я буду слышать ее стоны и ахи-охи, скрип кровати и пылкие признания, и даже наверняка желала этого!
А Митька тоже хорош! В глазах застыла картина его поклонения ее пи*денке и как называл ее своей маленькой женщиной, когда, наконец, кончил…
А я все это время мастурбировала ладошкой в темном коридоре, да покусывала вторую, чтобы не выдать себя…
Мне было горько и обидно за себя и свое положение, в то время как эти двое могли любить друг друга и радовались своему преимуществу.
Я уже понимала, что отношения между мной и Аней не будут прежними, но понимала и то, что Анька-то не виновата в произошедшем. Ну любила она своего мужчину, а он ее… Это же прекрасно! Молодые, нетерпеливые, что поделать?
Но при этом я понимала, что не могу обмануть себя. Меня колола и грызла зависть к чужому счастью, и я ощущала, как в глубине души эти двое смеялись надо мной.
Было обидно до слез, но даже слезу я не могла из себя выжать…
Так и крутилась в постели с боку на бок (час-два?), пока не услышала чьи-то шаги в коридоре. Кто-то брел на кухню, что ли?
Я почему-то подумала про Аню, и меня разобрала такая злость, что я решила спустить на нее всех своих бесов! За то, что она была молода и красива, за то, что была счастливей, за то, что не давала мне уснуть и за то, что швындалась по комнатам, мешая покою…
Я уже представляла, что зажму ее в туалете или на кухне, и как тресну ее по щекам со словами: «Хорошо потрахалась, шкура!»
Я не понимала, что руководило мною, и я даже была устроить скандал, но войдя на кухню, я застала на ней… Димку. Тот жадно хлестал воду прямо из-под крана.
Почувствовав, что рядом кто-то есть, он оглянулся, и вздрогнул, не ожидая увидеть меня: так близко и так неожиданно.
- Свет…ка… Т-ты?..
- Еще кого-то ожидал?
Он замялся с ответом.
Я обнаружила, что он был полностью обнажен, и пытался прикрыть ладонью свои гениталии. Он бы и хотел пройти мимо меня, но я плотно стояла в дверях. Забавно, одетая лишь в ночнушку, я имела преимущество перед полностью голым мужчиной, который словно бы стеснялся своего положения.
Я беззастенчиво взяла его за руки и оттянула их от его достоинства.
- Что ты там прячешь?
Он не сопротивлялся, и даже как-то безропотно открылся мне.
Я некоторое время смотрела на его член, а потом, подойдя ближе, положила ему руки на плечи.
На кухне было темно, но нам удавалось смотреть в глаза друг другу.
- Ты пойдешь ко мне,