Пока не забудет кто она и где…
После самой долгой её встряски и самого звонкого вскрика — лежу лицом на её животе. Она где-то не здесь. Я люблю лежать так, между её раскинутых бёдер, прижавшись щекой к её животу, чувствуя как она беззащитна. Будто слыша, как она медленно возвращается. Неизвестно откуда. После страшного сладкого землетрясения. После полной перезагрузки внутри, вдалеке, после абсолютного отсутствия в мире. Обратно. Ко мне.
Зверская страсть и беззащитность. От этого мужики пропадают навсегда. От этой смеси.
И от много чего ещё. Несомненно.
Я вдруг ощущаю слабое шевеление в полумраке, инородное, точно не наше, в стороне, где-то в этой тёмной просторной кружащейся полупустой комнате. Озираюсь. Обнаруживаю миниатюрное женское тело, раскинувшееся на полу ближе к дальней стене. Обнаженное, как и мы, абсолютно.
Неожиданно.
Это кто? — спрашиваю негромко.
Наташа поворачивает лицо. Смеётся.
Юлька? Ты здесь уже что ли?
Не пугайся, — говорит уже мне. — Я ей проспорила в клубе. Желание, типа. Она выбрала — сегодня смотреть как ты меня трахаешь.
Прекрасно. — отвечаю безинициативно. — И что ты видела? Всё видела, что мы делали?
Юля смеётся мило, легко.
«Видела».
И вдруг дышит прерывисто.
Ее рука до сих пор зажата между сведённых ног. Ездит, трогает, не оставляет.
Тебя смущает? — спрашивает Наташа, пока Юля, сдерживаясь, кончает.
Не знаю. Не особо. Но неожиданно — точно.
Теперь даже волнует. Дополнительно.
Групповухи не будет, — говорит Наташа. — Предупреждаю сразу. На это не договаривались.
Мне и не надо. Я и так занят по уши. Не заметила?
Только смотреть, — добавляет она.
Единственное, я не пойму, как ты договорилась с ней смотреть как я тебя трахаю, если полчаса назад я и сам не знал, что буду тебя…
Я знала, — обрезает Наташа уверенно. — Это главное.
Возразить нечего.
И кстати, — добавляет она. — Ты меня ещё не трахаешь. Настроен дальше сопротивляться?
Мы его свяжем, — подаёт идею голая Юля. — Если будет сопротивляться.
А может он нас, — парирует моя бывшая и смеётся.
Дыхание тел в тишине.
Хочу потрогать его член, — говорит Юлия. — Это-то можно?
Нет, — отвечает Наташа твёрдо. — Член мой.
Поворачивает ко мне своё лицо.
«Чувствовал, как я осторожно сосала, пока ты спал? Очень медленно и деликатно. Хорошее слово: деликатно сосала твой член. Чтоб не дай бог не проснулся».
Добавляет:
«Она смотрела на это, ты знаешь? Ничего не знаешь. Ну, тем легче…»
Я пытаюсь воспринять и переварить.
Значит, она, всё-таки. Не просто сон.
Она и её нестерпимая нежность.
Юлия пытается настаивать из своего угла
«Просто потрогать. Не сосать, не дрочить, никуда не засовывать. Никто у тебя член твой не отнимает».
Ну, начинается… — Наташа шутливо возмущена. — Я проспорила только одно желание. Это — второе.
Хорошо, компромиссный вариант. — не сдаётся Юлия. — Потрогать его член ногой. Это никакого урона не несёт?
Наташа размышляет с минуту.
Мой член стоит вертикально и плотно уже минимум полчаса. И точно не против прикосновений. Любых. Вообще.
Ногой — можно, — соглашается Наташа. — Но по команде убираешь.
Садитесь все на пол поближе, — говорит Юлия. — Не лезть же на кровать.
Мы с Наташей спускаемся. Снисходим. Полулежим.
Юля тянет свою миниатюрную ступню к моему напряженному члену. Достаёт пальчиками. Скользнула чуть бёдрами, чтоб подвинуться ближе, теперь её стопа достаёт везде, весь мой длинный твёрдый изогнутый… Её ножка проводит пальчиками осторожно вдоль — вверх и вниз. Слегка надавливает на взбухшие яйца.
Тебе приятно? — спрашивает Наташа, внимательно наблюдая.
Дааа, — выдыхаю я блаженно.
Наташа протягивает свою ногу. Касается. Гладит. Водит. Пытается поиграть.
Юля не спешит убирать свою.
И параллельно гладит себя рукой между ног.
Я ревную, — говорит Наташа, шевеля пальчиками по моим яйцам. — Но хочу так ещё. Ногами. Чтоб тебе было недостаточно нежности. Чтоб ты хотел больше. Чтоб умолял.
Две ухоженные женские ножки ласкают меня, мой член и все что вокруг. Скользят, меняясь местами. Придумывают движения на ходу, как лучше, яростней и больней меня распалить. Возбудить до полной потери воли.
Юля тянется в темноту рядом, достаёт полупрозрачный тюбик. Выжимает смазку.
Обильно на ступни себе и Наташе.
Затем на мой ствол. Смазку блестит. Холодит.
Пробуют, ловят что мне нравится больше всего, внимательно следят за моими реакциями, играют.
Ты можешь от этого кончить? — спрашивает Наташа, видя как я изнемогаю от их прикосновений.
Конечно может, — отвечает за меня Юля.
Тем более, видишь, он похоже не ебался давно.
Ревность в Наташе в итоге побеждает.
Она отодвигает Юлину ногу.
Все. Хочу тебя сама. Одна. Иди ближе.
Я придвигаюсь.
Мы садимся лицом друг к другу, оба раздвинув ноги, максимально близко — так, что моя мошонка касается ее влажной щели. Наташа берет мой член рукой и наклоняет к своей девочке. Прижимает ладонью. Водит моим стволом по клитору и вокруг. Сгибает ногу и подносит ступню к моему лицу. Проводит пальчиками ноги по моим губам. Проникает ими мне в рот.
Покусай, — стонет она. — Ещё одна наша поза.
Мой ствол плавно скользит у неё между ног. Вне. Вдоль. Не внутри. Пульсирует. Бьется бешено. Я возбуждаюсь от ее ступни, от ее маленьких пальчиков у меня во рту. Слышу как хлюпает Юлина рука где-то за спиной. Наташа вдруг шлепает моим членом по своей щелке. Сильно. Ещё. Трёт нежно вдоль и яростно ударяет. Пауза. Трёт и ударяет. Я чувствую как она снова дрожит. Со стоном бьет моим вздыбленным стволом свою щелку сильней и чаще, сильней и чаще. Дольше, дольше, с амплитудой, приостанавливаясь иногда, увеличивая паузы, ожидание, потом поступательно разгоняясь снова, сильней и чаще, сильней и чаще, достигая бешеной скорости. Сама дрожит под ударами все отрывистей, продолжая избивать свою нежную щелку моим твёрдым членом. Стон её становится непрерывным. Переходит в визг. Бьет свою щелку автоматной очередью, непереставая. И взрывается с коротким криком. Дышит, закрыв глаза.
Мой остановленный член вздергивается напряжённо под укротившей, использовавшей его ладонью, прижатый плотно к подрагивающей щелке моей красивой бывшей жены.
Хочешь кончить? — протягивает она. Ослабляет ладонь, отпускает.
«Ты кончишь сегодня только в меня. Внутрь. В мою нежную девочку, она изнывает, чтоб всосать твою сперму. Только так. Либо тебе не кончить совсем, я не дам. Понял? Выбирай».
Она опять растягивает пальчиками свою тонкую девочку. Показывает мне розовое, рвущееся внутри.
«Мечтаешь кончить сюда? Я знаю. Хочешь пустить в меня фонтан… Вот сюда. В нежно-розовое… Видишь, моя ласковая щелка сильней твоей воли, сильней всех твоих охуенно правильных рассуждений. Одна моя тесная, узкая щелка. В которую ты хочешь вставить и будешь хотеть вставить всю жизнь».
Она тянется и берет мой член двумя руками. Умелыми и игривыми, сука, руки. Всегда точно знающими, что с ним сотворить. Встает на колени. Хочет, чтоб я встал над ней в полный рост. Поднимаюсь. Ловит губами мой член. Дразнит. Лижет. Хватает. Сосет.
Слюна тянется неровной блестящей нитью к ее полураскрытым влажным губам — от моей синеватой, налитой до предела головки.
Смотри, — говорит она, оторвавшись на миг. — Приятно, что я на коленях? Сосу тебе. Красивая сучка. Чувствуешь себя главным? Приятно тебе? Что я на коленях, тянусь к твоему стволу, хочу его… Или нет, наоборот, я отказывалась сосать, не хотела, но ты заставил, смотри, смотри, засовываю его себе в рот, нехотя, через силу, завоёванная тобой эротичная сучка, была дерзкой, выёбистой, и тут сосу тебе с удовольствием, послушно, по-настоящему, с любовью… По принуждению. Чувствуешь власть? Надо мной, дерзкой красивой тварью. Очень послушной теперь. Ты когда-то заставил силой меня сосать, брать твой ствол губами. Практически насиловал их, мои пухлые развратные губки. Каждый день. А потом я полюбила сосать тебе. Сейчас я уже готова унижаться и подчиняться, чтоб только ты давал мне свой член. Вставлял в мой ротик. Хоть иногда. Скажи, как ты хочешь. Как мне сосать? Я хочу унижения от тебя. Прямо сейчас. На коленях, с твоим крепким стволом во рту.
Я не смог сдержать стон. Она меня истязает. Заводит. Как же она умеет играть… Мы уже там, в ее реальности. Я приказываю: соси. Соси нежно, как следует. Бью раскрытой ладонью ей по щеке. Слегка. Хватаю за волосы. Шею. Соски. «Соси. Долго. Нежно. Ласково.